Татьяна вздохнула. Но спорить не стала.
3
Колян Прохоров удивился: машина доктора остановилась посередине глубокой лужи, постояла некоторое время, затем развернулась и покатила обратно.
Сердце тревожно сжалось: заметили слежку? Колян торопливо пригнулся – дескать, пустая машина стоит у обочины. Впрочем, и без того разглядеть его было не просто… Питом снова пристроился к белому «жигулю».
Через несколько минут ему стало ясно: Марчук с Танькой катят (вернее, плывут на манер амфибии) не куда-нибудь, а именно в больничный городок. Интересные дела…
Он не отставал, в который раз за сегодня мысленно поздравив приятеля, Ваську Шитика, с удачно выбранным цветом машины: «мокрый асфальт». Очень в тему…
В жилом квартале, соседствующем с больничным городком, – ни одного светящегося окна. Уличные фонари тоже не функционировали. Стряслось что-то на подстанции, в такую грозу не удивительно. В темной громаде больницы кое-где свет горел – и Колян мельком подумал, что в операционных и в реанимации имеются автономные источники питания.
Марчуковский «жигуль», однако, покатил не к главному корпусу – но к низкому, приземистому зданию, стоявшему на отшибе. Там света не было. Морг! – догадался Колян, которому довелось именно отсюда забирать для похорон умершую три года назад мать. Да что же за пирушку с трупами затеяли эти извращенцы?
Здесь, у больницы, Прохоров увеличил дистанцию между машинами – и не смог разглядеть, один или два человека высадились из докторовой таратайки. Потом дверь морга раскрылась, в проеме показался свет ручного фонаря… Вроде внутрь зашли всё же двое… но Колян не был уверен.
Он подрулил поближе по другой подъездной дорожке, остановился за густо разросшейся акацией. Снова стал жать. Вернее – попытался ждать.
После сюрреалистической не то слежки, не то погони по залитым водой улицам Прохорову не сиделось на месте. Хотелось пойти и что-то сделать, лишь бы не томиться неизвестностью… Мысли в голову лезли самые гнусные.
…Молнии тем временем сверкали всё реже, и паузы между вспышками и ударами грома становились всё дольше. Гроза уходила. Но дождь, наоборот, усилился. К тому же поднялся ветер – струи воды хлестали теперь наклонно.
Колян посмотрел на часы. Твою мать! Всего двенадцать минут торчит он у морга! А казалось: если не час, то минут сорок уж точно…
Чем же они там занимаются? Воображение рисовало картинки – одну гнуснее другой. Прохоров в мельчайших деталях и подробностях представлял, как этот некрофил Марчук догола раздевает Таньку, как натягивает на нее саван, пристраивает на морговском столе – и отоваривает со всем прилежанием. А вокруг трупы, трупы, трупы… Лежат, скалятся. Смеются над ним, над обманутым Колей Прохоровым.
Честно говоря, Колян не очень хорошо представлял, как выглядит пресловутый саван. И понятия не имел, практикуют ли в нынешних моргах использование подобной детали туалета. Да и неважно. Потому что в мысленном порнонекрофильме, который сам себе крутил в мозгу Прохоров, декорации уже сменились: Марчук слегка подустал, Танька бесстыже сбросила белую тряпку, и к действию присоединились двое дюжих санитаров – тоже не имеющих на себе никакой одежды, кроме покрывающей гориллообразные тела густой растительности…
Тут Колян не выдержал. И разорвал газету, в которую был упакован голландский топорик для разделки мяса.
4
Кравцов не знал, чем заняться. Электричество в вагончике, да и во всей Спасовке, отключилось – компьютер не загрузить, не поработать. Спать не хотелось. Он прилег на койку в темной бригадирской, смотрел, как за окном при вспышках молний появляется на доли секунды и вновь исчезает размытый, смазанный контур графских руин…
Опять ему не дали пойти туда. На этот раз Ворон… А завтра приедет Наташка, и наверняка найдутся другие срочные дела… Сколько еще будет действовать приглашение? Сколько еще будет светиться по ночам стрелка и надпись «ЛЕТУЧИЙ МЫШ»?
Кравцову казалось, что совсем недолго.
Может быть, уже сегодня льющая с неба вода смоет краску (краску ли?) и проход, ведущий к таинственному Летучему Мышу, закроется навсегда.
Надо идти сейчас. Именно так. Не сахарный, не растает…
Порывшись под откидной койкой, Кравцов нашел прорезиненный плащ-дождевик, в который незамедлительно облачился. На голову нахлобучил пинегинскую каску с фонариком.
А затем, повинуясь внезапному наитию, снял и то, и другое. Ничем и никак Вале Пинегину каска не помогла… В здешних играх другие правила, и цена пешек и фигур иная: крошечный перочинный ножик способен одолеть меч-катану. Ружье тоже ни к чему – Кравцов, поколебавшись, отставил одностволку в угол. И вышел на улицу. Вышел в рубашке и джинсах.
Пока он собирался, гроза закончилась. Но дождь хлестал с той же силой. Поднявшийся ветер швырял воду в лицо. Одежда промокла мгновенно, по телу побежали холодные струйки.
Кравцов пошагал к темнеющему скелету старого здания.
5
– Ты можешь толком объяснить: что случилось? – В тоне Марчука прозвучало некоторое раздражение.
Но Гена Слободчиков ничего толком объяснять не пожелал:
– Пошли, пошли… Сам все увидишь.
– Да что я там увижу? В этакой темноте? Разве что пощупаю…
Теоретически в подсобке больничного морга имелся автономный дизель-генератор. Однако не работал. Не то сломался, не то здешний персонал успел дойти до стадии опьянения, исключающей контакты со сложной техникой.
Доктор Марчук больше склонялся ко второму варианту – санитар, открывший им дверь, нетвердо стоял на ногах и старательно дышал в сторону. Вечерняя пьянка в морге – дело самое обычное. Неизбежное зло. Пойди найди трезвенников на этакую работу.
– Будет свет, – заверил Гена. – С минуты на минуту. Электрик из главного корпуса подошел, с дизелем возится, сказал, что…
Что именно сказал электрик, осталось неизвестным. Да и стало уже неважным. Зажглось аварийное освещение. Не слишком изобильное – в холле, где происходил разговор, загорелись всего три тусклых лампочки. Под одной из них уселась Татьяна, немедленно развернув «Космополитен», предусмотрительно захваченный из машины. Попросила:
– Вы там побыстрее, хорошо?
Марчук заверил, что обернется моментом. Слободчиков промолчал, и его молчание не понравилось приятелю.
6
Колян Прохоров подергал дверь морга – заперто. Поискал кнопку звонка – но ее не оказалось, или он не разглядел в темноте. Он замер в сомнении: постучаться? Или подождать? В этот момент изнутри лязгнул засов.
Колян отступил подальше, прижался к стене. Ладонь, стискивающая топорик, моментально вспотела. Они? Бить сразу?
Но из двери вышел не Марчук. И не Танька. Мужик в синей спецовке, в руке – сумка с торчащими инструментами. Тут же раскрыл зонт и торопливой трусцой направился и сторону главного корпуса. Прохорова он не заметил.
