– Смотрите! Запоминайте! – гремел капитан, ладно хоть не через «балалайку». – Может, это наши боевые товарищи из тех разведгрупп, что не вернулись. А может, местные, не захотевшие жить в их поганой республике. Но знайте: если мы сегодня не победим – повиснем здесь, на этих крюках! Все на исходные! Готовимся к атаке!
Сержант Баг продублировал приказ командира:
– ВПЕРЕД, «МАНУЛЫ»! ОТХРЕНАЧИМ ЛЮДОЕДОВ!
Альке захотелось вдруг, чтобы в назатыльник шлема ударила вражья пуля и разнесла вдребезги проклятую «балалайку». Судьба собственной головы при таком повороте дел парня совершенно не взволновала…
Двигатели, откатывавшие створки, не работали. Ворота цеха вынесли направленным взрывом. Внутрь ворвалось солнце, и холодный ветерок, и звуки пальбы.
Алька бежал, повинуясь диким воплям сержанта, стрелял, не очень понимая – куда и в кого. Новая команда – и он упал, залег за обломком какой-то железобетонной конструкции, не то сваи, не то чего-то похожего. Над головой с воем неслись реактивные снаряды и просто снаряды, – но вроде били не по десантникам, по сепам – Алька уже не мог разобраться, кто стреляет и из чего.
Он лежал, дожидаясь новой команды. Лежал, уткнувшись носом в сугробчик, притаившийся в тени сваи, – маленький, почерневший, изъязвленный солнечными лучами, доживающий последние дни осколок зимы. Подумалось вдруг, что весь их мир, как этот сугробчик. Остаток чего-то большого и белого. И вся их жизнь – лишь доживание… А новой зимы не будет.
Потом прогремела очередная команда, Алька попробовал вскочить – не получилось: рука, на которую он оперся, подломилась… Увидел кровь на левом рукаве, вспоротую кевлайкру, удивился – как, когда? Ничего вроде не чувствовал… Кое-как поднялся, кое-как побежал.
Рифленая стена ангара все ближе – закругленная, плавно переходящая в крышу. Видны на ней дыры с рваными краями и россыпи пулевых отверстий.
– ЛЕВЕЕ! – надрывался сержант.
Алька забрал левее, обогнул угол ангара. Позиция, раскуроченная взрывом. Опрокинутый миномет. Разбросанные мешки с песком, многие вспороты, и песок из них высыпался какой-то странный, белесый… Трупы. Сепы, двое своих… Когда успели? Ворота полуоткрыты, за ними темнота. Кто-то из «манулов», ныряющий внутрь. Алька – за ним. Полумрак. Алые пунктиры трассеров. Хлопок подствольника. Автомат дергается в руках, плюется огнем и смертью. Удар по шлему. Темнота.
…Первое, что увидел Алька, еще не открыв глаза, – наноэкран, тревожно мигающий красным. Цифры в углу, четыре минуты семнадцать секунд – именно столько он провел в отключке. Результаты диагностики, список сделанных инъекций и настойчивая рекомендация посетить медчасть. Алька не вчитывался в мельтешащие строчки. И без того ясно – контузия. Схлопотал по шлему не то крупным осколком, не то отброшенным взрывом обломком. Не смертельно.
Он открыл глаза. Бой закончился. В ангаре были лишь свои, десятка полтора «манулов». Если не считать мертвых сепов, разумеется.
На раненой руке Альки белел кокон из самонакладывающегося бинта – кто-то успел приложить и активизировать повязку. Рука почти не болела и оставалась относительно работоспособной, лишь чувствовалось легкое онемение, словно неудачно выспался, навалившись на нее всем телом. Тоже не смертельно.
Прорываясь сюда, Алька почему-то думал, что в ангаре склад – тушенку хранят или что-то другое. Но хранили здесь технику. Большую часть помещения занимали два вертолета. Один похож очертаниями на обычную «Пчелу», но не видать ни топливных баков, ни пилонов с навесным вооружением. Вторая «вертушка» – большая, на вид явно грузовая, незнакомой модели, и на ней тоже нет ни баков, ни оружия. Значит, обе машины летают на ллейтоновских батареях, а это лишь час полета или полтора, если без груза… Странно, а говорили, что у сепов с горючкой все в порядке.
Он поднялся на ноги. Голова немного кружилась, но в общем и целом тело командам мозга подчинялось. Сержант, изучавший поврежденный хвост грузовой вертушки, тут же отреагировал:
– ОКЛЕМАЛСЯ, АЛЬБЕРТ? ДРАТЬСЯ СМОЖЕШЬ?
Альке захотелось вновь провалиться в беспамятство, где по крайней мере нет насилующего слух сержантского голоса. Он постарался ответить уверенно и твердо:
– Так точно, смогу.
Баг поглядел на него с изрядным сомнением, но ничего не сказал.
Капитан по прозвищу Мангуст, как выяснилось, тоже был здесь, в ангаре, – выпрыгнул из кабины «Пчелы», держа в руке какой-то блок со свисающими проводами. Судя по всему, только что этот блок он с мясом выдрал из пульта управления.
Начальство о чем-то быстро посовещалось, по личному каналу, неслышимо для подчиненных; затем капитан с десятком бойцов направился к выходу.
Оставшихся четырех десантников собрал вокруг себя Багиров. Алька заметил, что все они легко ранены: у Филина тоже рука замотана «самокладкой», только не левая, а правая. У другого бойца перевязок не видно, но прихрамывал он весьма заметно. У третьего – Вагиза по прозвищу Штык, неразлучного приятеля покойного Мурата, – не хватает половины щитка на шлеме, а другая половина вся покрыта паутиной трещин, и виднеется бинт на голове… В общем, инвалидная команда натуральная подобралась.
– ПАРНИ, ВАШ ПОСТ ЗДЕСЬ, – прогромыхал сержант. – ДО ЭТИХ ВЕРТОЛЕТОВ И ВО-ОН ДО ТОЙ ХРЕНОТЕНИ НИКТО НЕ ДОЛЖЕН ДОБРАТЬСЯ, ПОКА ВЫ ЖИВЫ. СТАРШИЙ – ШТЫК.
Вагиз приосанился и тут же предложил, кивнув на вертолеты:
– Может, взорвем их?
– НЕЛЬЗЯ. ИНАЧЕ ВСЕ, КТО ТУТ ПОЛЕГ, – СЧИТАЙ, ЗАЗРЯ СМЕРТЬ ПРИНЯЛИ.
Алька очень хотел сказать сержанту: «Все всем понятно, замолчи и уходи, или хотя бы замолчи…».
– ЗАДАЧА ЯСНА? ПРИСТУПАЙТЕ!
И Багиров поспешил прочь из ангара.
Алька заинтересовался «хренотенью», сложенной у дальней стены ангара. В ящиках, судя по маркировке, ЗИП для «вертушек»… А что в четырех цилиндрических контейнерах, стоящих ровным рядочком? Никогда Алька таких не видел. Какое-то секретное оружие? Эти ручки для переноски, наверное. А как же контейнеры открываются… Разобраться с загадочным трофеем Алька не позволили.
– Сюда иди, мешки таскай! – крикнул ему Вагиз.
Они втроем таскали уцелевшие мешки от разбитой минометной позиции, выкладывая из них у ворот ангара новую баррикаду. Охромевший боец, мало пригодный к такой работе, возился с минометом, пытаясь привести его в рабочее состояние.
Где-то вдали, в нескольких километрах, шел бой. А здесь стояла тишина. Даже птицы, распуганные было пальбой, вновь зачирикали… Впрочем, слышал их Алька лишь временами. Когда сержант, давно исчезнувший из вида, прекращал отдавать распоряжения бойцам на другом краю объекта.
Нет, так жить нельзя… Чертова «балалайка» окончательно пошла вразнос. От общего канала ее не отключить, и не положено отключать. Но можно…
Когда возведение баррикады завершилось, Алька словно невзначай завернул за угол ангара, нащупал на затылке «балалайку», аккуратно вдавил крохотную кнопочку двумя быстрыми нажатиями. И отстыковал приборчик от разъема.
