Остается вариант с кладом. Весьма подходящее место, чтобы спрятать нечто ценное, – кружащий в океане флоберг, где десятилетиями не бывают люди. И даже когда бывают, у них лишь ничтожный шанс натолкнуться на скрытый глубоко во льду тайник. Пара скважин, пробуренных американцами полтора века назад, и несколько шурфов, – булавочный укол для массива площадью в несколько десятков квадратных километров. А больше никто толком не исследовал ледяные недра «Т-3».
Генерал нажал клавишу вызова, произнес:
– Пригласите ко мне Поликарпова. Сегодня, к трем часам дня.
Доктор исторических наук генерал-майор Сулейман Мустафьевич Поликарпов служил главным архивариусом страны, вот уже тридцать с лишним лет заведуя всеми российскими архивами.
3. Деликатная наука педагогика
«Выдра» упал неожиданно – только что шагал вполне бодро и вдруг рухнул ничком. Не споткнулся, не потерял равновесие, угодив ногой на прикрытую мхом ямку. Просто шел, потом рухнул и не шевелился.
Алька едва успел отскочить, выдернуть ногу из-под падающего тяжеленного контейнера. Не удивился, он уже ничему не удивлялся. Точно так же – как заводные игрушки, у которых кончился завод, – не так давно по очереди упали на мох два чернобушлатника. Поднять их Командир даже не пытался.
Старик пока держался. Даже разговаривал, отвечал на вопросы – однако слова произносил неохотно, вяло, монотонно… Усталости старый теперь не ощущал, последние несколько километров тащил ношу на пару с Командиром, не сменяясь.
И как теперь Командир распределит людей? Ни у Настены, ни у двух других женщин сил не хватит, чтобы взяться за контейнер вдвоем, они и втроем-то едва справляются…
– Привал, – сказал Командир. – Мы почти дошли. Видите вышку? Под ней Усть-Кулом.
Вышку, разумеется, никто до этих слов не видел. Они уже ничего не видели, кроме спин идущих впереди и мха под ногами… Стояла жара, пот заливал глаза, мерзкими струйками скатывался под одеждой… Июль, единственный по-настоящему летний месяц в здешних краях. Алька не хотел задумываться, каким образом они умудрились провести три, а то и четыре недели в странном месте, где бродили Звери. Но как-то умудрились: два перехода, ночевка, снова лощина, заполненная туманом – и вокруг опять лесотундра, но уже летняя, жаркая, не лежат сугробы с северной стороны кочек и виднеются на мху ягоды клюквы – пока что зеленые, неспелые, но в июне ничего похожего Алька не замечал.
Неведомо куда подевался целый месяц? И хрен с ним, как сказал бы сержант Багиров. Может, время течет в стране Зверей по-иному, может, по-иному его ощущают люди… Не важно. Выбрались оттуда, и ладно. А потом полдня пути среди привычных елочек – и вот он, Усть-Кулом… Совсем хорошо.
Так про какую вышку говорит Командир? Алька неохотно поднял взгляд, болела шея, болело все, что способно болеть. Не далее чем в километре и впрямь возвышалась уродливая ржавая конструкция. Древняя нефтяная вышка? Не похоже, Алька никогда не интересовался историей нефтяного промысла, но решил, что к нефти здешняя вышка отношения не имеет. Геодезическая или что-то вроде того…
Наверху, на тридцатиметровой высоте, виднелась кабинка, выглядевшая поновее, чем остальное сооружение, не покрытая рыжими потеками ржавчины. И вроде Алька углядел там какое-то движение… Наблюдатель, и хорошо, если просто наблюдает, а не разглядывает их компанию сквозь прицел крупнокалиберного пулемета.
– Вооружайся, солдат. – Командир кивнул на «выдру».
Тело под комбинезоном оказалось неподатливым, негнущимся. Чтобы снять «скорпион», закинутый за спину мертвеца, пришлось отсоединить ремень от антабки. Мимолетную мысль разжиться «саранчой» Алька тут же отбросил. Хоть размер на вид подходящий, но влезать в защитный комплект, только что снятый с трупа… причем с трупа не совсем свежего… Стирать и сушить негде и некогда. Лучше посчитать, что серьезных огневых контактов не предвидится.
Алька снял подсумок, почти пустой, всего один запасной магазин. Вытащил нож из вшитого на бедре «выдры» чехла, – в ножны, оставшиеся от Алькиного клинка, тот не вошел, оказавшись длиннее и шире. Засунул пока за пояс, потом придумает, как сладить какой-то чехол, чтобы не выпустить себе кишки при неудачном падении. Позаимствовал индивидуальную аптечку.
Шлем? А почему бы и нет? Сразу надевать необязательно, можно приторочить к ремню, а при оказии хорошенько вымыть и вычистить. Вещь полезная, всем известно, что две трети смертельных ранений приходятся на голову.
Но едва он начал стаскивать шлем с головы, изнутри ударила такая густая струя вони, что Алька тут же нахлобучил его обратно. Обойдется как-нибудь.
– Ну вот, – сказал Командир, – вышли они во всеоружии, и вострепетали враги их… Остаешься за главного. Я схожу на разведку. Давно здесь не был. Надо посмотреть, что за люди нынче живут. И чем питаются. А то как бы не вышло из сильного сладкое…
Алька не сразу понял последние слова, потом вспомнил старинную загадку. И разделочную в «консерватории». Да уж, не хотелось бы попасть из едящих в едомые.
Командир ушел. И тут же выяснилось, что быть «за главного» не так просто. За право быть главным в нынешнем мире платят кровью. Чаще всего чужой.
– Дай посмотреть! – сказал Наиль, когда Алька разбирался со «скорпионом» (ничего сложного: предохранитель, переключатели режима огня и вида боеприпасов, лишь назначение одной рубчатой кнопки оставалось под вопросом).
Детина в мундире с сорванными нашивками говорил нагло, уверенно, – не просил, требовал, – и уже протянул руку к автомату. Давний Алька, тот, что покинул с дедовской берданкой не нанесенную на карты деревеньку, – тот Алька наверное бы растерялся. Но с тех пор парень провел почти год в казарме «манулов», где реакцию на некоторые вещи новобранцам вколачивали в подкорку, причем вколачивали в буквальном смысле слова. Например, как реагировать, когда кто-то тянется к твоему оружию.
Не тратя время на разговоры и убеждения, Алька ладонью рубанул Наиля по руке – сильно, стараясь зацепить нервный узел. И зацепил, занятия по рукопашке не прошли даром.
– С-сука-а-а-а… – прошипел Наиль, левая рука его повисла плетью.
Правой дезертир попытался ударить Альку в лицо – без замаха, растопыренными пальцами, в надежде угодить в глаза.
Алька сработал четко, как на тренировке: шаг назад, финт – и прикладом в челюсть. Конечно, складной приклад у спецназовского автоматика не столь массивный, как был у «абакана», но Наилю хватило. Отлетел, приземлился задницей на моховую кочку, по лицу текла кровь, капала на камуфляжную куртку… Алька не совсем ко времени задумался: а почему, собственно, у дезертира все знаки различия с униформы сорваны? Какой смысл? Все равно в российских формированиях такой фасон не носят… И не прикинуться мирным жителем что перед своими, что перед чужими, не выдирают мирные жители нашивки с мясом, отпарывают аккуратно, если приходится донашивать военную форму…
Возможно, канувшие нашивки свидетельствовали, что служил Наиль не где-то еще, а в лагерной охране? И содрал он их второпях, опасаясь взбунтовавшихся зэков? Тогда…
