Однако голубая нить теряется где-то здесь. И это странно. ОНА не покидала Мир. ОНА не могла умереть. И — ЕЕ нет внизу. Очередная загадка...
Только что (или века назад, время в том Мире ведет себя иначе) ОН выбрал себе креатуру среди местных обитателей. Не пугающую и отталкивающую своей мощью, как недавно. Этот Мир относительно спокойный. Относительно...
Князь отводит не-взгляд от нити. И видит — не глазами — приближающегося зверя.
Глава 5
05 августа, 13:49, ДОЛ «Варяг», шестой корпус
Наступил тихий час.
Название, впрочем, не соответствовало действительности: во-первых, длился тихий час девяносто минут, и во-вторых, проходил в старших отрядах весьма шумно.
Иные вожатые предлагали отменить этот пережиток прошлого, оставив послеобеденный сон лишь самым младшим. Но СВ и Горловой оставались непреклонны: порядок есть порядок, не хотят спать — пусть сидят в палатах и читают книжки или играют в тихие игры.
Дронт — здоровенный шестнадцатилетний оболтус из четвертого отряда — лелеял на тихий час великие планы.
Он собирался отыграть у своих соседей по палате и неразлучных компаньонов — Михи и Укропа — двадцать семь рублей, утраченных вчера исключительно из-за вовремя не пришедшей карты. Слон, четвертый их приятель, в азартные игры не играл из принципа (и никому, глядя на его литые плечи и пудовые кулаки, не приходило в голову упрекнуть Слона в трусости или попробовать взять «на слабо»). Дронту позарез нужны были деньги, и он торопил Миху с Укропом, расслабленно шагавших из столовой и вяло спорящих о размерах бюстгальтеров встречных девчонок из старших отрядов...
Но оказалось, что в палате Дронта ждет еще одно развлечение, не предусмотренное обычной послеобеденной программой.
— А у нас новенький! — доложил Димка Осиков, выскакивая из палаты и уворачиваясь от ленивой попытки Слона ухватить его за большое, просвечивающее на солнце красным ухо.
На самом-то деле Слон питал к Ослику непонятную слабость, и Димка благоразумно считал, что быть изредка дружески потрепанным за уши — совсем небольшая плата за спокойную и безопасную жизнь за широченной спиной Слона. Но надо сказать, что во вред другим он благосклонностью Слона никогда не пользовался.
Дронт радостно осклабился.
Новенький в середине смены — большая редкость. Нужно ему сразу популярно объяснить, кто тут главный (главным в отряде Дронт считал, понятно, себя). А вечером, после отбоя, надлежит устроить «прописку» по полной программе.
Новенький — невысокий, худощавый белоголовый паренек — стоял у окна, спиной к ввалившимся в палату приятелям. И не обращал на них внимания. Похоже, его больше привлекала панорама лагеря — вид из окон «шестерки» открывался на редкость красивый.
— Здорово! — широкая ладонь Дронта чувствительно, с размаху шлепнула по плечу новенького. Точнее, должна была шлепнуть — описала дугу в пустоте, зацепив за подоконник. Отбитые подушечки пальцев заныли. А белоголовый уже стоял лицом к Дронту, глядя в упор, очень внимательно и изучающе...
Пальцы болели, за спиной глупо хихикнул Укроп и одобрительно хмыкнул Слон, единственный в палате успевший оценить быстроту и точность движения новенького.
— Крутой, да? — набычился Дронт.
Миха, протиснувшись между койками, неторопливо подходил к пареньку слева.
А тот, словно и не понимая, что с лету влип в чреватую неприятностями ситуацию, разочарованно отвернулся от Дронта. Медленно обвел взглядом остальную троицу.
— Тихий час, надо спать, — неожиданно поучительным тоном заявил он в результате осмотра. И снова вернулся к прерванному занятию — созерцанию лагеря.
Через минуту, будто вспомнив что-то важное, опять обернулся и зачем-то сообщил обмякшему на койке Дронту:
— Меня зовут Тамерлан.
Дронт, не открывая глаз и продолжая ровно посапывать, согласно кивнул головой.
Алина-Киса спустя двадцать минут заглянула в палату в полной уверенности, что ее обитатели тайком двинули купаться или еще по каким-то своим делам — так безмолвно на тихом часе здесь еще не бывало. И удивилась, обнаружив всю компанию, сладко спящую в одежде и обуви. Слон, поддавшийся сну на несколько секунд позже остальных, вообще тихо похрапывал, лежа поперек кровати — ноги и голова свешивались в проходы.
Худощавую фигурку в нише окна Алина почему-то не заметила.
05 августа, 13:49, ДОЛ «Варяг», библиотека
Библиотека выходила окнами на север, и в пасмурные, сырые дни в ней бывало мрачновато.
Но сегодня — как и в предыдущие дни — солнце на безоблачном небе напоминало не то о Кара-Кумах, не то о Сахаре. Выходить в послеполуденную жару из прохладной библиотеки не хотелось. Света задержалась, занимаясь какими-то мелкими и, по большому счету, не нужными делами. А потом к ней заскочила Астраханцева — посидеть и поболтать в холодке.
— Нет, ты посмотри, что написал мне вчера Ященко! — Ленка, по обыкновению возбужденная и экспансивная, держала в руке листок из тетрадки в клеточку. — Я на литкружке плановую тему даю, «Что такое счастье?» — сидят, пишут старательно: приносить пользу людям, любить взаимно, мечты свои все исполнить — ну ты сама знаешь... А Кирилл (помнишь его, из моего отряда, спортивный такой, красивый парень...) кладет мне через десять минут на стол этот вот перл и уходит... Ты только послушай:
Сорвать цветок
Небрежною рукою
На ходу,
Забыться на секунду ароматом
И уронить под ноги,
Позабыв...
Вот счастье...
— «Забыться» и «позабыв» в соседних строчках не слишком удачно, — сказала Света. — А так очень неплохо.
— Нет, но у парня самомнение, а? Да откуда ему в пятнадцать лет знать, что такое счастье? Цветок ему, понимаешь, сорвать за счастье, растение зазря изгадить... Надо бы его к нам вечером на посиделки пригласить, вдруг у него еще что-нибудь интересное написано, — неожиданно заключила свою критическую речь Ленка.
— А ведь это, наверное, здорово — знать в пятнадцать лет, что такое счастье, — мягко улыбнулась Света. — Даже если ошибаешься... Кстати, про цветы мне тут Лешка Закревский все подробно объяснил: зачем мужчины их дамам дарят и почему дамы этому радуются...
— И почему? — подозрительно спросила Ленка.
К Лешке она относилась настороженно — ее ум и интеллигентность не производили на того впечатления...
— Видишь ли, с точки зрения ботаники, цветы — просто органы размножения растений. Ну а дальше все по Фрейду...
Иногда Света позволяла себе беззлобно подшучивать над Астраханцевой, любившей толковать все — от сновидений до окружающих предметов по Фрейду, Юнгу и другим менее известным светилам психоанализа.
