Сейчас они решали, как преодолеть последнюю, самую трудную сотню метров. Свой камуфляж четверка разведчиков густо утыкала зелеными веточками (на этом категорически настоял склонный к романтике Ослик), но и с такой маскировкой скрытно подползти можно было лишь к слепому, глухому и слабому на голову охраннику.
Для успешного финального броска не хватало немногого, считанных метров и секунд, — но достаточных, чтобы часовой поднял тревогу и провалил всю операцию.
Первоначальный план, предложенный Михой — подобраться к палатке с тыла и незаметно для часового разрезать заднюю стенку — отнял у них полчаса времени и потерпел полное фиаско. По песчаному обрыву, спускающемуся к берегу Чашки, крутому и оползающему под ногами, подняться бесшумно и незаметно не стоило и пытаться.
И теперь Миха настаивал, чтобы Слон подкрался и «снял» часового.
Димка присоединился, безгранично уверенный в способностях Слона. Действительно, глядя на его бугрящиеся мышцами руки, можно было надеяться, что страж знамени не издаст в них ни звука. Но открытое пространство между лапами Слона и горлом противника по-прежнему оставалось нерешенной проблемой.
Слон долго высчитывал метры и секунды, следил за маневрами часового, шагавшего взад-вперед с регулярностью маятника; затем, после недолгого раздумья, подобрал валявшуюся рядом большую консервную банку и стал наполнять ее песком под недоуменными взглядами компаньонов. Извлек из кармана толстый черный маркер и крупными печатными буквами написал на тронутой ржавчиной жести «БОМБА». Подумал еще немного, приписал сверху: «ЯДЕРНАЯ».
И сказал коротко:
— Я его уделаю.
10 августа, 10:12, Солнечноборск, ЦРБ (центральная районная больница)
— Вы родственница? — подозрительно спросила медсестра, толстая рыжая тетка в небесно-голубом халате.
— Нет... — Света на мгновение замялась, не зная, как определить их с СВ отношения. Назваться коллегой язык не поворачивался. И она сказала обтекаемо:
— Мы вместе работали.
— Умерла. Утром, в шесть часов, — проинформировала медсестра.
В ее голосе чувствовались нотки облегчения — не родственница, значит не будет слез-охов-стонов. Тетка изобразила приличествующее случаю скорбное лицо (получилось плохо) и равнодушно прибавила:
— Сочувствую.
Света не ощущала ничего. Пустота, вакуум эмоций. Лишь легкое удивление от собственной бесчувственности. Ей казалось, что умер не человек, которого она знала. Просто перестал быть некий механизм. Выработал ресурс и сломался. Ремонту не подлежит...
«Надо сообщить родственникам, — подумала она. — Есть ли они у СВ? Горловой, наверное, знает...» Сама Света подозревала, что никаких родственников устаршей вожатой нет и быть не может.
Не бывает родни у абстрактных символов. У отвлеченных понятий тоже.
Света спросила:
— Я могу увидеть поступившего вчера с травмой ноги Сергея Пр.. — Она осеклась, чуть не сказав «Пробиркина», и быстро поправилась: — ...Сергея Смирнова?
Толстая рыжая тетка снова начала рыться в бумагах — компьютерами, регистрирующими поступление и текущее состояние больных, Солнечноборская ЦРБ не обзавелась.
10 августа, 10:12, штаб «Варяга»
Вожатый Денис Цветков вернулся кштабу быстро. Довел подопечных до вершины холма, с которой виднелись ворота лагеря, и поехал на велосипеде обратно, рассудив, что оставшихся четыреста метров они как-нибудь уж преодолеют самостоятельно.
Катить под горку оказалось легко и приятно, но настроение у Дениса было пакостное. Сидеть одному в палатке посреди леса, когда вокруг ловят вооруженных преступников? Бр-р-р... Закревскому-то что, он к таким делам привычный, небось рад вспомнить молодость. А Денис человек мягкий, домашний, от институтской военной кафедры и то освобожден по состоянию здоровья...
В душе нарастала тревога. Ехать не хотелось. Каждый куст на обочине лесной дорожки казался опасным и подозрительным.
Но Денис крутил и крутил педали — мысль, что можно просто-напросто не выполнить приказ Закревского, в голову ему не приходила. Хотя физрук никоим образом для вожатого начальством не являлся...
Денис Цветков был человеком ответственным. И понимал, что кто-то должен остаться при покинутом штабе — встречать выходящих из леса. Но...
Но у него появилось подспудное желание, чтобы что-то произошло, чтобы нашлась объективная и уважительная причина, которая позволит ему не заниматься этим делом...
Он свернул с наезженной дороги на едва заметную тропинку. Велосипед запрыгал на кочках, на выступающих из земли корнях. Денису чудилось, что раздающееся дребезжание слышно на весь лес — мрачный, надвинувшийся, сомкнувший кроны над головой вожатого. И шум от его езды слышат чужие уши, и недобрые взгляды пристально следят за ним из зарослей.
Он поехал быстрее, насколько позволяла тропа, что еще больше усилило звуки, издаваемые велосипедом, — и заставило Дениса еще сильнее налечь на педали... В общем, на штабную полянку вожатый вылетел со скоростью, не заставившей бы краснеть даже гонщика-профессионала.
Слез с велосипеда, долго не мог отдышаться. Седалище ныло, отбитое о жесткое седло на ухабах. Вокруг стояла тишина — подозрительная. Денис опасливо огляделся. Полог штабной палатки расшнурован и поднят, внутри никого. А вот санитарная... Цветкову показалось, что брезентовое полотнище ее полога шевельнулось. И — что изнутри кто-то его внимательно разглядывает.
— Кто здесь? — спросил Денис слабым голосом, не подходя к палатке и не выпуская руль велосипеда из рук.
Он был готов в любую секунду вскочить в седло и продемонстрировать достойный Тур-де-Франс старт.
В щель полога проскользнула фигура, и Цветков перевел дух, узнав парня из четвертого отряда — фамилию и имя не вспомнил, но знал, что сверстники именуют его Дронтом.
Парень сделал пару шагов в сторону вожатого и остановился, молча на него уставившись. Денис почувствовал себя как-то неловко. Невысокий, щуплый, он, говоря начистоту, в глубине души побаивался юных и накачанных представителей поколения next. С пяти— и шестиклассниками из своего отряда общий язык он находил гораздо лучше.
Пауза затягивалась, и Денис наконец ее нарушил:
— Ты... это... в общем, немедленно отправляйся в лагерь. Игра отменяется, в лесу ловят беглых уголовников... Ты один?
Дронт молчал. И не шевелился. Неловкость Дениса усилилась, он понятия не имел, что делать и говорить, если этот верзила сейчас возьмет да и пошлет его подальше...
И тут Дронт заговорил:
— Знаю. Встретил физрука. Приказал здесь быть. Палатки сторожить. И всех в лагерь заворачивать.
Короткие фразы парня звучали монотонно, без всякого выражения, но Денис не обратил внимания, обрадованный: ну слава богу, не надо будет сидеть тут в одиночестве, компания несамая приятная, но всё же... На всякий случай он уточнил.
