Наконец Дилан закончил задавать вопросы Сабонису и переадресовал его мне.
Я всегда считал, что суд не начался, пока не начались перекрестные допросы.
– Лейтенант Сабонис, вы знали Алекса Дорси довольно хорошо, не так ли?
– Мы работали вместе.
– Это был бы хороший ответ, если бы вопрос звучал так: «Как вы с Алексом Дорси работали?» Тогда вы ответили бы: «Мы работали вместе», и мы могли бы продолжать. Проблема в том, что вопрос звучал иначе, и я надеюсь, эта проблема не будет повторяться. – Я сделал паузу. – Я не слишком быстро говорю?
Дилан высказал протест против моего тона, однако Сабонис пропустил выпад мимо ушей. Он был опытным свидетелем и не собирался позволять мне втянуть его в ссору.
– Да, я знал его довольно хорошо, – сказал он.
– И когда той ночью вы увидели тело, вы были расстроены, что человек, с которым вы вместе работали и которого так хорошо знали, погиб?
– Я еще не знал, что это он. Он был обезглавлен, а тело серьезно пострадало от огня.
Я кивнул.
– Значит, его невозможно было опознать из-за состояния тела?
– Я не смог. Потребовался анализ ДНК. – По самодовольному тону Сабониса было видно, что он рад, что ему удалось вставить слово насчет ДНК. Он, вне всяких сомнений, думал, что это сделает мои дальнейшие вопросы по поводу тела беспредметными.
– Да, – сказал я, – мы дойдем и до этого. Значит, если бы не были проведены последующие научные изыскания, вы до сих пор не знали бы, кто был тот несчастный?
– У него на пальце было особое кольцо, которое я заметил в морге. Я видел это кольцо раньше на пальце Алекса.
– То есть вы хотите сказать, что смогли опознать обезглавленное тело по кольцу на пальце, я правильно вас понимаю?
– Я хочу сказать, что кольцо указывало на то, что это с большой вероятностью тело Алекса Дорси.
Я взял кольцо, которое Дилан представил в качестве улики, и вручил его Нику.
– Вы узнаете это кольцо? Это то же самое кольцо, которое было на его пальце в ту ночь?
– Да, – кивнул он, – думаю, это оно.
– Не могли бы вы примерить его?
Ник надел кольцо на палец и посмотрел на меня, будто ждал, о чем я еще его попрошу.
– Алекс, мы так беспокоились о тебе, – сказал я, вздохнув с притворным облегчением. – Нам сказали, что ты погиб.
Топор сделал мне предупреждение даже раньше, чем Дилан успел возразить.
– Прошу прощения, ваша честь, – сказал я, затем вновь повернулся к Сабонису. – Вы и есть Алекс Дорси, не так ли? – спросил я.
Дилан подпрыгнул.
– Протестую, ваша честь! Это несерьезно. Защите известно, кем является свидетель.
– Принимается, – сказал Топор, глядя на меня так, что я, кажется, задымился. – Будьте осторожны, мистер Карпентер.
Неустрашенный, по крайней мере, не до конца устрашенный, я попытался снова.
– Указывает ли кольцо на то, что вы с большой вероятностью Алекс Дорси, раз оно надето на ваш палец?
Дилан снова запротестовал, но на сей раз Топор отклонил протест.
– Нет, не указывает.
– Однако то же самое кольцо, будучи надетым на палец обезглавленной жертвы, которую невозможно было опознать, каким-то образом навело вас на мысль, что жертва скорее всего Алекс Дорси? Я вас правильно понял?
– Это не единственное доказательство, на которое мы опирались. Вы можете обратиться к результатам анализа ДНК.
Теперь была моя очередь злиться.
– Вы уже второй раз упоминаете ДНК, как будто мистер Кэмпбелл вас об этом специально попросил. Он вам что, леденец обещал, если вы сделаете то, что он скажет?
Я заметил вспышку гнева в глазах Сабониса и понял, что не зря задал этот вопрос, хотя Топор немедленно принял протест Дилана.
Я сменил темп и обрушил на него поток вопросов.
– Вы лично проводили анализ ДНК, лейтенант?
– Нет.
– Вы являетесь экспертом по ДНК?
– Нет.
– Вы бы опознали молекулу ДНК, если бы она вошла в этот зал, села за стол обвинения и пропела: «Ну-ка, что я за молекулярная цепочка?»
Дилан снова запротестовал, и я сменил тему. Я люблю перепрыгивать с темы на тему, чтобы свидетель не успевал сосредоточиться.
– Вы сказали, что мисс Коллинз недолюбливала Оскара Гарсию, что она ненавидела его. Известна ли вам причина этой ненависти?
– Мне говорили, причина в том, что Гарсия подсадил на наркотики дочь подруги мисс Коллинз.
– Когда это было?
– Точно не знаю. Думаю, около двух лет назад.
– Мистер Гарсия когда-нибудь подавал жалобу, что мисс Коллинз нападала на него? Пыталась его убить?
– Нет.
– Значит, она вынашивала свою чудовищную ненависть в течение двух лет и за все это время ни разу не обезглавила его? И ни разу не сожгла?
– Нет.
Я усилил напор.
– В течение этих двух лет Оскар Гарсия находился под какой-либо защитой? Может быть, к нему был приставлен отряд полиции, дабы исключить возможность того, что мисс Коллинз доберется до него?
– Он не находился под защитой полиции.
– Не знаете ли вы, имеет ли мисс Коллинз лицензию на ношение оружия?
– Имеет, – кивнул он.
Я быстро переменил атаку.
– Как вы оказались за стадионом Хинчклифф, когда туда приехала мисс Коллинз?
– Мы получили информацию, связывающую ее с убийством Дорси. Мы организовали наблюдение, и она привела нас к стадиону, – сказал он.
Я повел себя так, будто был удивлен его ответом, хотя на самом деле не был.
– От кого исходила это информация?
– Это был анонимный телефонный звонок.
Я кивнул.
– Ранее вы утверждали, что получили от анонимного информатора сведения, связывающие Оскара Гарсию с убийством Дорси. Это что, какой-то волшебный анонимный информатор, который указывает на того, на кого вам удобно?
Дилан запротестовал, и Топор принял протест – кажется, это начинало входить в систему. Я переформулировал вопрос.
– Правильно ли я понимаю, что все ваши усилия по расследованию этого дела сводились к тому, что вы сидели перед телефоном и ждали анонимного телефонного звонка?
– В анонимных звонках нет ничего необычного. Люди часто многое знают, но не хотят, чтобы их личности были известны.
– И иногда информация бывает верной, а иногда – ложной?
– Да.
– Лейтенант Сабонис, просил ли я вас поднять досье на мисс Коллинз до того, как сегодня вас вызвали свидетелем?
