– А в чем потеха-то?
Тетя Вера посмотрела на меня так, словно я с детства был обделен умом, а она это обнаружила только сейчас.
– Ну как же! – сказала она с настойчивостью в голосе. – В очках и шляпе! Каково?
– Да, – заскучал я. – Действительно, смешно.
– А то еще вот как начнет что-нибудь рассказывать – ну народ смеется с него! Мы, говори! не одну жизнь живем, а много. Я, к примеру, в прошлой своей жизни был царем. Этим… как его…
Она задумалась, вспоминая, но так и не вспомнила и махнула рукой.
– А еще раньше, говорит, стрельцом служил у царя Петра и сестры его… этой…
– Софьи, – подсказал я.
– Да, Софьи. Все время забываю. Все смеются, а он такой печальный станет, тусклый весь какой-то. Я ему налью, он выпьет и говорит, что раньше-то вот жизнь была… ну, та, прежняя, где он был царем… хорошая, говорит, была жизнь, не то что сейчас. Вот это, говорит, Вера, вокруг нас не жизнь, а сплошное безобразие, и мне в той, прежней, жизни было намного лучше.
Я совсем затосковал, потому что уже набросал приблизительный портрет этого самого «Витюни». Для нашей завершающей программы он не подходил – совершенно. Я демонстративно взглянул на часы.
– Мне пора, извините.
– Уже уходите? – всполошилась хозяйка.
Я кивнул. У меня не было ни малейшего желания встречаться с ее супругом.
– Я вам позвоню, – пообещала тетя Вера.
– Буду ждать.
Она позвонит раз и другой, и всегда у меня будут находиться какие-то неотложные дела, мешающие нам встретиться. А потом оно само собой как-то все устроится.
Тетя Вера проводила меня до двери. Когда дверь распахнулась, я увидел за порогом тщедушного мужичонку, которого я тотчас узнал, – это и был Витюня. Вылитый, как на фотографии. Только губы не поджаты на этот раз.
Я обернулся к тете Вере и увидел растерянность на ее лице.
– Это вот к тебе, – сказала она, теребя ворот своего халата.
Я понял, что пора вмешаться, чтобы спасти положение. Мне не хотелось, чтобы тайна моей профессии была раскрыта, – вдруг этот самый Витюня нам еще пригодится.
– Я все сам расскажу вашему мужу, – объявил я. – Очень хорошо, что вы уже пришли, товарищ.
Мне пришлось вернуться в комнату. Витюня не выглядел ни встревоженным, ни озабоченным. Его супруга скрылась в кухне.
– Будем знакомы – Евгений. – Я крепко пожал руку своему новому знакомому.
– Виктор! – представился он, при этом чуть склонив голову, как это делают гвардейские офицеры в фильмах.
Я представил его в шляпе, темных очках и при галстуке – тетя Вера в чем-то была права. Я просто недооценил всю прелесть ситуации.
– Ваша супруга выразилась не совсем точно, – признал я. – Я пришел не лично к вам, я пришел в вашу семью. Вы знаете, конечно, что готовится перепись населения…
Витюня с готовностью кивнул, и я понял, что он проглотит все, что угодно.
– Поэтому сейчас проводится выборочный опрос населения, что-то вроде репетиции перед переписью. Вы попали в список семей, подлежащих опросу.
– А кто составлял список?
– Паспортный стол, – сказал я. – Как это обычно делается.
Он опять кивнул, подтверждая, что нисколько не сомневается в том, что все именно так и обстоит на самом деле.
– Сегодня я вас посетил исключительно с целью знакомства, но в следующий раз уже придется заполнять анкеты.
Из кухни появилась тетя Вера. На застеленном салфеткой подносе она принесла графинчик с прозрачной жидкостью, три рюмки и аккуратно порезанные соленые огурцы и хлеб. Видимо, мой визит должен был несколько затянуться.
– Я рассказал вашему мужу об опросе, в котором вам предстоит участвовать, – сказал я тете Вере, выразительно глядя на нее.
Она закивала, предоставляя мне полную свободу действий.
– А вы вообще по какому ведомству? – осведомился Виктор.
– Комитет по статистике.
– Не верю я вам.
У меня сжалось сердце.
– Почему? – Я постарался придать равнодушия голосу.
– Потому что вы все врете с переписью…
Тетя Вера посмотрела на меня с ужасом и обреченностью во взгляде.
– Цифры у вас лживые, – продолжал Виктор. – Народу появляется все больше и больше, а по статистике рост умеренный.
– Не понял, – признался я. – Поясните.
– А чего же непонятного? Людей уже как тараканов, а власти умалчивают о демографическом взрыве, занижают данные.
– Почему вы решили, что людей ощутимо прибавилось?
– Потому что я это вижу своими глазами. Уже на улицах не протолкнуться. Я в трамвае езжу, там же уже дышать нечем, народу – как грязи, а раньше-то посвободнее в транспорте было!
– А может, трамваев меньше стало? – высказал я предположение. – Оттого и толчея.
– Э-э нет! – хитро прищурился Виктор. – Не надо нас дурить!
– Но смысл-то в чем? – пожал я плечами. – Почему власти скрывают, что произошел демографический взрыв?
– А вот это и есть самое интересное! – сказал Виктор. – Если мы эту задачку разгадаем…
За его спиной тетя Вера покрутила пальцем у виска и выразительно посмотрела на меня – не предупреждала ли, мол, я тебя, что все вот так вот хитро обстоит.
– Не знаю, – примирительно сказал я. – Наше дело маленькое: встретиться с людьми и провести опрос. А если там, наверху, – я ткнул пальцем в потолок, – кто-то хитрит и наши данные перевирает, так то нам неведомо. У нас туда доступа нет.
– Оно и понятно, – сказал Виктор. – Мы люди маленькие.
Выпили хозяйской водочки. Витюня проделал это значительно, а в довершение даже губы поджал – совсем как на фотографии. Тетя Вера следила за происходящим с беспокойством, которого не могла скрыть.
– А к соседям нашим зайдете? – спросил Виктор. – В четвертой квартире.
– Их в список не внесли.
Мой собеседник удовлетворенно кивнул.
– Страшные люди, – неожиданно сказал он.
– Почему?
– Витюня, перестань! – умоляюще произнесла тетя Вера.
Но Виктор ее не послушался.
– Ты понимаешь, извести нас хотят, – пояснил он.
– Каким образом?
– А лучами!
– Лучами?
– Натурально! Через стену глушат, гады, а у меня психика слабая, я эти лучи мозгами чую.
– Что же за напасть такая? – осторожно поинтересовался я.
– Я с ними давно в контрах. В честном бою они против меня, конечно, слабоваты, а вот по-тихому пакостить у них получается.
