– Только я не пойму, – признался я. – Если он знал обо мне, почему не пришел ко мне разбираться?
– Лично о тебе он не знал. Думал, что твой шеф так горячо меня любит. А я его и не разубеждала.
– Шеф? – вскинулся я. – Самсонов?!
– Ну кто же еще!
Я схватил фотоснимок и поднес его к глазам. У меня дрожали руки, но я смог рассмотреть: там, на цепи, под часами с кукушкой, висело грузило, металлический цилиндр. И на одном конце цилиндра – это я видел отчетливо – был конусообразный выступ!
– Саше показалось, что еще там, на свадьбе, ваш Самсонов на меня глаз положил. А я его и не разубеждала…
– Где?! – прошипел я, и Марина тотчас осеклась. – Где этот снимок сделан?!
– В квартире у Сашиных родителей, Это мы за неделю до свадьбы…
– Часы вот эти! – опять прервал я ее. – Они там, в квартире?
Я спрашивал, а сам уже знал ответ, и на меня накатил такой ужас, что мне захотелось умереть.
– Да, в квартире, – подтвердила Марина. – Только они не ходят. Там детальки не хватает одной.
– Вот этой? – я ткнул пальцем в грузило.
– Да, – сказала удивленно Марина. – А ты откуда знаешь?
Катастрофа! Больше чем катастрофа. Вселенная рушилась, рассыпавшись на осколки, и я уже знал, что она никогда не будет воссоздана в первозданном виде.
Я застонал и закрыл лицо руками. Марина бросилась ко мне, но ничем не могла помочь.
Самсонов умер за меня. Самсонов умер вместо меня. Как это нелепо. И как страшно.
Я вскочил и бросился к тамбуру. Проводница вбежала в тамбур, когда я тянулся к стоп-крану.
– Куда? – крикнула она, повисая на мне.
Я хрипел и пытался вырваться.
– В Москву! – хрипел я. – Возвращаемся в Москву! Я знаю, кто убил Самсонова!
– Я сейчас вызову милицию, – пообещала проводница.
– Правильно, – подтвердил я правильность ее решения. – Милиция как раз и нужна.
Она все-таки смогла вытолкать меня из тамбура.
– Ненормальный какой-то! Я тебя высажу на первой же остановке.
– Когда ближайшая станция? – сообразил я наконец спросить.
– Через сорок минут.
Я отправился к Марине. Она сидела в одиночестве, глядя в окно.
– Мы выходим, – сказал я. – Через сорок минут.
– А что случилось, Женя?
Как объяснить ей, что случилось? Как рассказать все после того, что она пережила? Я не знал. И потому осторожно сказал:
– Так надо, Марина. Конечно, можно уехать, никому ничего не сказав, но я так не могу. Ты права, мы расплачиваемся за собственные ошибки. Я не хочу, чтобы за мои ошибки платили Кожемякин, Загорский, Демин – они пусть отвечают за свое, а я за свое отвечу сам.
Марина вряд ли поняла меня, но кивнула, подтверждая, что признает правоту сказанного мной.
Мы долго ехали молча. Наконец я решился спросить:
– Саша сильно ненавидел Самсонова?
– Да, – ответила Марина. – Он не мог спокойно смотреть вашу программу. Ведь он думал, что все дело в Самсонове.
Поезд замедлил ход.
– Пора! – сказал я.
За окном потянулись одноэтажные домики Подмосковья.
– Мы надолго возвращаемся? – спросила у меня Марина.
– Не знаю, – честно признался я. – Но мы будем вместе.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Она прижалась ко мне – одинокая и беззащитная.
– Наша глухота дорого обходится, – пробормотал я.
– Что ты сказал? – не поняла Марина.
– Ничего. К вечеру будем в Москве.
У меня защемило сердце. Причиной гибели короля редко бывают его собственные прегрешения. Чаще он умирает за грехи своих подданных.
А все мы грешим, не ведая будущего. И не слышим летящих нам в спину проклятий.
