Я повесил трубку на рычаг, так ничего и не сказав. Я думал, что обманул их. А они оказались очень неглупыми и предусмотрительными. Все рассчитали. Если сегодня вечером я их ничем не обнадежу, они убьют Светлану. И в ее смерти буду виноват один только я. Так мне казалось.
27
Я приехал в деминскую квартиру, где я жил, чтобы забрать свой сотовый телефон. Здесь меня ждала записка от Демина: «Женя! Позвони мне!» Я позвонил по указанному в записке телефону. Трубку поднял сам Демин.
– Ты куда пропал? – буркнул он, явно пребывая в скверном расположении духа. – Мы тут уже на ушах стоим. Димка, тот вообще готов был на розыск заявление подавать.
– Где он?
– Димка? А вот, рядом со мной.
– Дай ему трубку.
У Димы был встревоженный голос.
– Женя? Куда ты исчез?
– Никуда я не исчез. Ты мне нужен.
– Прямо сейчас? Ты где?
– В квартире Ильи.
– Мы подъедем. Оба.
Они примчались так быстро, как будто были не на другом конце города, а на соседней улице. Ввалились в квартиру, подняв невообразимый шум.
– Цел? – первым делом спросил Дима. – Я уж подумал, что тебя сцапали.
– Меня, кажется, вовсе не ищут. И уж если вы не привели за собой хвост, значит, так оно и есть.
Суеверный Дима постучал по дереву.
– Так где ты был? – спросил Демин.
Я рассказал. Во всех подробностях, не упуская ничего. Они были не просто поражены – раздавлены. И раньше слышали, что преступность имеет место быть. Что бандиты бесчинствуют и никакой управы на них нет. Что никто не может себя чувствовать абсолютно спокойным. А вот сейчас столкнулись с этим непосредственно.
Когда я закончил свой рассказ, еще долго стояла тишина. Хотелось заткнуть уши, чтобы этой тишины не слышать.
– Что-то надо делать, – пробормотал Дима, когда пауза затянулась уже до невыносимости. – Мы что-то должны придумать.
– Думать тут нечего! – жестко сказал Демин. – Женьку надо куда-то спрятать, чтобы его не сцапали…
– Кто? – уточнил Дима.
Демин засмеялся, но невесело.
– Хоть милиция, хоть бандиты, – пояснил он. – Для него сейчас большой разницы нет. И после того как мы его спрячем, надо выходить на милицию, чтоб они Светлану вызволяли.
– Откуда? – поинтересовался я. – Даже неизвестно, где она находится.
– Значит, хвост, – предложил Дима. – Сейчас свяжемся с милицией, пусть они проследят за нами. Когда бандиты назначат встречу, милиция их аккуратненько повяжет и узнает адрес…
– А если что-то сорвется? – вскинулся я. – Предположим, при задержании бандитов застрелят и адрес узнать будет не у кого. Или они просто сбегут. Или еще что-нибудь…
– Он прав, – признал Демин. – Малейшая накладка, и Светке несдобровать.
– Пусть за нами следят до того самого места, – не сдавался Дима. – Не выуживают адрес у бандитов, а выходят прямо на их логово.
– И что? – пожал я плечами. – Штурм? Для Светланы это тоже может иметь самый печальный исход. Выход только один.
Они с надеждой посмотрели на меня.
– Сделать то, чего требуют бандиты. Поехать к ним и сыграть этот спектакль.
Я очень хотел, чтобы они поняли, что нет у нас другого выхода.
– Ты сошел с ума! – определил Демин. – Тебя там, случаем, по голове не били?
– Били, – подтвердил я. – И не раз. Но это роли не играет.
Как я хотел до них достучаться!
– Я все продумал. Риск действительно есть, но он не так велик, как кажется. Весь вопрос в том, как мы сыграем. Мы можем переиграть бандитов. Они будут думать, что все идет по их сценарию, и концом спектакля станет позорное бегство бандюг-конкурентов. И вот здесь бы нам не сплоховать. Мы же можем их обставить в два счета! Главное – держаться вместе. Кто такой Дима? Это же начальник президентской охраны. Когда спектакль будет подходить к концу, Дима встанет и скажет, что ему пора ехать. И его товарищам тоже. А его товарищи – это мы. И мы спокойно оттуда уйдем.
– Нам не позволят уйти, – вздохнул Демин. – После того как мы поможем этому подонку обмануть других подонков, живые мы для него попросту опасны, как ты этого не поймешь. Допустим, все прошло удачно, спектакль состоялся. После него нам прямая дорога в могилу. Ему не нужны свидетели этого большого обмана.
– Все так, – согласился я. – Но в том-то и вся штука, что Дима должен засобираться и уехать, прихватив нас с собой, еще до того, как спектакль завершится и бандиты разъедутся. Мы просто должны встать и уйти! И никто нас не остановит. Ведь для этого бандита, который задумал спектакль, пытаться нам препятствовать – это значит выдать себя с головой. Кому он прикажет остаться? Начальнику президентской охраны? Ха! Да его враги тотчас поймут, что их водили за нос. И получается, что ему выгоднее промолчать, дать нам возможность уйти, чем все испортить!
Я посмотрел на своих собеседников, ожидая их реакции.
– Выглядит, конечно, заманчиво, – признал Дима.
Я пожал плечами, показывая, что другого пути у нас нет. Да они и сами это понимали, кажется.
– Почему бы и нет, в самом деле, – уже увереннее произнес Дима.
У него даже загорелись глаза. Я видел такое. Когда артист уже чувствует роль, когда это уже и не роль, а он сам живет этой жизнью, когда он перевоплотился – вот на этом самом переходе у него меняется выражение лица.
– Мы же играли это! – сказал Дима. – И у нас получилось! Здесь то же самое, так что справимся.
– Справимся, – кивнул Демин. – Но хорошо было бы все-таки связаться с милицией.
– В таком случае мы будем рисковать еще и головой Жени.
– Да ничего подобного! – дернулся Демин.
– А я говорю – ему несдобровать. Его сцапают в два счета.
– Как и вас, – подсказал я. – Вам не простят моего похищения из прокуратуры.
Демин пожал плечами, показывая, что не согласен с нами, но вслух ничего не сказал.
Мы обсудили план действий. В половине четвертого зазвонил телефон. Я ожидал услышать голос своего «опекуна», а это оказался Мартынов.
– Привет! – сказал он. – Это ты, Женя?
У меня даже ладонь, державшая трубку, взмокла. И целую секунду я думал: ответить самому или передать трубку кому-то из товарищей.
– Женя! – опять позвал Мартынов.
И я решился:
– Да, это я.
– У тебя все в порядке?
– Вполне.
– Где ты пропадал?
Я вслушивался в его голос, пытаясь по интонациям определить, чего мне ждать от Мартынова. Забили ли в прокуратуре тревогу? Может быть, через Мартынова меня как раз и пытаются вычислить? Или он действительно думает, что меня спас начальник президентской охраны?
