– Его предупредили, – высказал предположение Демин.
– Кто? – не поверил я. – Из посторонних о розыгрыше знает только его жена.
– Вот она и предупредила.
– Чушь! – замотал я головой. – Она же сама и написала нам письмо. Зачем ей все разрушать? Сама же хотела, чтобы мы разыграли Гончарова.
– А что за удостоверение он показал Баранову? – вспомнила Светлана.
– Я не рассмотрел.
– Может, милицейское? – предположил Демин.
Я даже не успел ему ответить. Потому что события в зале приняли совсем уж неожиданный оборот.
– Чтобы вы не думали, что я беру вас на испуг, – произнес Гончаров и сделал жест рукой, будто подзывая кого-то.
Из-за углового столика тотчас поднялся мрачноватого вида крепыш и приблизился к Гончарову.
– Спасибо, лейтенант, – сказал ему Гончаров. – Вы свободны.
– Все? – уточнил крепыш.
– Нет, только вы. Остальные продолжают нести службу.
Крепыш щелкнул каблуками. Проходивший мимо официант подозрительно посмотрел на него. Баранов следил за происходящим неподвижным взглядом. Мы в своем укрытии, честно говоря, пребывали в схожем состоянии. Тем временем крепыш четко развернулся и вышел из ресторана.
– Какой лейтенант? – пробормотал Демин. – Какая служба? Что за черт? Может, прекратить съемку?
– Съемку продолжать, – сказал я. – А там посмотрим.
Разыгрывался какой-то фарс. Я ничего не понимал. Совершенно.
– Вот видите, – сказал Гончаров своему соседу по столику. – И точно так я могу поднять в этом зале еще нескольких. – Сделал паузу и заключил: – С нами нельзя шутить, молодой человек.
У Баранова был такой вид, будто он хотел бы немедленно уйти, исчезнуть, но не мог этого сделать по причине полного отсутствия сил.
– Это не вербовка, – сказал Гончаров. – Это просто просьба об услуге. Завтра ровно в шесть вечера мы встречаемся с вами у входа в этот ресторан. Я передам вам вопросник, по которому вы и подготовите свой доклад. Недели вам хватит?
Баранов не успел ответить. Гончаров похлопал своего собеседника по плечу и сказал:
– До завтра!
Он ушел и даже не оглянулся. Баранов сидел за столиком, глядя куда-то в одну точку. Я понял, что пора бы мне к нему выйти. На мое появление он никак не отреагировал.
– Эй! – негромко позвал я его. – Все в порядке?
Он попытался сфокусировать свой взгляд на мне, и это ему не сразу удалось.
– Вы меня подставили, – пробормотал Баранов.
– Брось! – поморщился я. – Хотя я сам еще не могу понять, что произошло…
– Он из ФСБ.
– Брось! – опять сказал я.
– Он показал мне удостоверение. Полковник ФСБ Гончаров.
– Слушай, а может, это правда? – произнес вынырнувший из-за моей спины Демин.
Я понял, что съемка не удалась и все наши труды пропали даром, и потому не смог сдержаться, взорвался:
– Что – правда? Гончаров – из ФСБ? Полковник? Да он грузчик из овощного! Вы это можете понять? Он же разыграл нас, как пацанов!
– Но откуда он мог знать? – озадачился Демин.
– От жены своей! В сговоре они!
А оператор со своей камерой уже вышел в зал. Красный глазок камеры светился.
– Да прекрати ты! – прикрикнул я. – Все! Конец съемке!
За время существования программы «Вот так история!» мы разыграли множество людей. А вот сегодня впервые сами попались на удочку. Гончаров, наверное, скоро уже будет дома. Я представил, как он со смехом рассказывает о нас своей жене. То-то будет веселье. Вроде бы ничего страшного. Мы разыгрывали людей, сегодня же разыграли нас – бывает. Но мы в подготовку съемок ухнули уйму денег. И все старания окончились ничем.
– Ладно, все спишем на издержки, – примирительно сказала Светлана.
Она была права, конечно. Потому что ничего другого нам и не оставалось.
2
В два часа ночи мне позвонил Касаткин. Еще не слыша его голоса, я уже почувствовал стремительное приближение накатывающихся на меня неприятностей.
– Женя? – спросил Касаткин по-будничному спокойно, как будто и не ночь стояла за окном. – Что там у тебя стряслось?
– У меня? Стряслось? – изобразил я непонимание.
Уже догадался, что звонок как-то связан с нашей вчерашней съемкой, но что Касаткин имеет в виду?
– Эта женщина подняла панику. Отдай ты ей мужа.
– Мужа? – теперь уже непритворно изумился я.
– Она всех подняла на ноги. У тебя вчера была съемка?
– Да.
– Твой герой не вернулся домой.
– Да я его не видел после съемок! Он ушел совершенно неожиданно…
– Женя! Верни женщине мужа!
Эту фразу Касаткин произнес будто бы в шутку, но я прекрасно понял, что он хотел сказать. Он – руководитель телеканала, у него море забот, и не хватает еще ему выслушивать претензии по поводу исчезновения людей. В общем, если уж у нас случилась какая-то накладка, то это наша, а не его забота – погасить поднявшуюся волну.
– Так что же все-таки случилось? – настаивал Касаткин.
– Я и сам не пойму, Николай Вадимович. Шла съемка. Мы разыгрывали одного человека, он работает грузчиком в овощном магазине. И якобы крупная финансовая структура, не зная о роде его занятий, предлагает ему возглавить банк. В общем, как будто произошла путаница. Все идет по плану, и вдруг этот грузчик достает удостоверение полковника ФСБ и пытается завербовать нашего актера.
– Ты шутишь?
– Нисколько.
– Вот черт! – сказал Касаткин.
– Да никакой он не полковник!
– Сам же говоришь – удостоверение.
– Я вам сам какое хотите удостоверение состряпаю.
– Так, давай по порядку, фамилия его как?
– Чья?
– Эфэсбэшника этого.
– Не эфэсбэшник он!
– Ну ладно, грузчик. Фамилия его как?
– Гончаров, – вздохнул я.
Значит, завертелось колесо. Касаткин сейчас запишет фамилию и по своим каналам будет выяснять, не полковник ли действительно этот самый Гончаров. Ему предстоит бессонная ночь. И мне, следовательно, тоже.
– Адрес?
Я продиктовал.
– Телефон?
И телефончик у меня был записан.
– Свяжись с его женой, – буркнул мне на прощание Касаткин.
Это означало – возьми ее на себя, чтобы не мешала. Я позвонил. Трубку сняли мгновенно, будто жена Гончарова неотлучно пребывала у телефонного аппарата.
