– Хорошо, разберемся, – сказал после долгой паузы Ряжский.
С Гончаровой он меня не сведет. Будет до всего докапываться сам. А я в его глазах до сих пор, наверное, бандит и убийца.
– Гончаров действительно ходил к Боголюбову, – сказал я.
Что-то промелькнуло в его глазах, но туг же исчезло. Наверное, хотел сказать, что знает, но сдержался.
– Я узнал об этом только недавно. И уж во всяком случае – после того, как Гончаров погиб.
– От кого узнали?
– Не скажу.
Ряжский опустил глаза.
– Я даже знаю, о чем он говорил в офисе «Стар ТВ».
– О чем же? – спросил Ряжский.
– Он представился большим боссом и предупредил, что Боголюбова ожидают серьезные неприятности, если тот не перестанет давить на нас.
Подобных слов Ряжский от меня не ожидал. Надо было видеть его взгляд, чтобы понять, что я не ошибся.
– И это, конечно, была инициатива самого Гончарова, – подсказал Ряжский, не пытаясь спрятать иронию.
– Да.
– Понимаю.
– Вы напрасно иронизируете.
– Нет-нет, вы неправильно меня поняли. Продолжайте, пожалуйста.
Показывал, что выслушает меня до конца, но мои слова для него – не более чем треп. Но к известию о том, что Гончаров угрожал нашим недругам, Ряжский отнесся явно с интересом. Не знал подробностей, а знал только о гончаровском визите. Значит, про визит ему сказал не Виталий.
– Не важно, откуда я знаю подробности, но сведения точные. А рассказал я вам потому, что хочу, чтобы вы мне поверили.
– Поверил – чему?
– Поверили в то, что я не имею к этому никакого отношения. Вы пошли по ложному следу, время упущено, и скоро вовсе не останется надежды, что это убийство будет раскрыто.
– Оно будет раскрыто! – жестко сказал Ряжский.
Когда я увидел его глаза, понял – я у него по-прежнему главный и единственный подозреваемый. И он оставил меня в покое лишь на время, только потому, что ему совсем недавно крепко дали по рукам – за яркий свет в лицо, за непрерывный ночной допрос и прочие гестаповские штучки.
42
На следующий день я поехал к Колпакову, тому самому директору, который выгнал Гончарова с работы. Он встретил меня таким же настороженным взглядом, как и в прошлый раз. Не любил, наверное, визитеров, потому что от них одни проблемы и головная боль.
– Вы меня помните? – спросил я.
– Еще бы.
Тон такой, как будто я задолжал ему кучу денег и тем и запомнился.
– Сергей Андреевич Гончаров погиб.
– Знаю.
– Жалко человека.
– М-да.
Они не друзьями расстались, уж это точно.
– Скажите, к нему приходили друзья?
Колпаков посмотрел на меня непонимающе.
– Сюда, на работу. Вы кого-нибудь видели?
– Не помню.
Я достал из папки фото, сделанное прямо с экрана телевизора. На фото был тот самый «лейтенант». Наш компьютерщик подретушировал снимок, и теперь фото было на загляденье, куда там милицейским фотороботам.
– Вот этот человек, например, – сказал я. – Знакомое лицо?
Колпаков долго изучал фото. Трудно было понять, что он думает в эти минуты.
– Нет, – сказал он после показавшейся мне бесконечной паузы. – Не припоминаю.
– А кто-нибудь похожий на него? – не отступался я. – Крепыш, стрижка короткая, армейская.
В ответ он только покачал головой.
– Может, к нему приходил кто-либо в форме? – подсказал я. – В милицейской или армейской? Были у него такие друзья?
– Я за чужими друзьями не слежу. Мне главное, чтоб работа двигалась.
– С вашими продавцами я смогу поговорить? Может, кто из них видел?
– Никого нет.
Я и сам видел, что никого нет, когда шел через торговый зал.
– Обеденный перерыв?
– Все уволены. Мы закрываемся.
Только теперь мне стала понятна причина запустения, с самого начала бросившегося в глаза.
– Выручки нет. Будем перепрофилироваться.
– А где же теперь ваших продавцов искать?
– Этого я не знаю.
– А если по бумагам посмотреть?
– Я их не оформлял. Они даже трудовые книжки сюда не приносили.
Обычное дело.
– И Гончарова так же на работу принимали?
– Как – «так»?
– Без трудовой.
– Вроде да.
– Вроде? – переспросил я.
– Не видел я его документов. Откуда мне знать!
– И даже при приеме на работу?
– А я его на работу не принимал. Он здесь был, когда я пришел.
– Вы недавно директорствуете?
– Меньше года. Десять месяцев.
А Гончаров, помнится, проработал год или чуть больше. Старожил, так сказать.
– Но продавцов принимали вы?
– Да.
– Значит, они пришли уже позже вас?
– Позже.
– Все?
– Все.
– И только один Гончаров уже здесь был?
– Да.
– Как же так? – удивился я. – Вы от кого дела принимали?
– Ни от кого. Здесь ничего не было. Фирма, которая держала магазин, разорилась. Имущество пошло с молотка. Мы выкупили магазин на торгах…
– Мы – это кто?
– Я и мой компаньон.
– И что дальше?
– Стали работать. Завезли оборудование, товар, здесь же ничего не было.
– А Гончаров-то откуда взялся?
– От прежних хозяев, наверное. Нам был нужен грузчик, мы его и взяли.
Я ничего не понимал. Такое чувство бывает, когда, зная биографию человека, вдруг открываешь какие-то новые подробности, которые не можешь объяснить.
– Вы сказали, что здесь ничего не было. Прежние хозяева разорились. И только потом вы, выиграв торги, завезли сюда оборудование. Сколько же времени магазин простоял заколоченным?
– Долго.
– Долго? – переспросил я.
– Да. Год, а может, и больше. Его готовили к продаже, там резина тянулась долго, я смотрел бумаги накануне торгов.
– И все это время Гончаров, не имея работы и не получая зарплаты, слонялся вокруг да около?
Колпаков, похоже, тоже наконец-то уловил несоответствие.
