Я тотчас же позвонил по указанному номеру.
Трубку сняли не азу, и я уже было подумал, что получилась какая-то накладка, но тут ответил женский голос, я попросил к телефону Гену Огольцова, и мне сообщили:
– Переключаю.
Все совпало. Все правда.
Голос Гены, но как будто не его. Слишком настороженный.
– Это Колодин.
– А-а, – протянул Гена и замолк.
Его, наверное, в последнее время жизнь била так часто, что он уже не знал, откуда ждать удара.
– Встретимся? – предложил я.
– Зачем?
– Надо поговорить.
– О чем?
Было такое чувство – он уже жалеет о том, что снял трубку. Но я настоял на встрече. Гена согласился, хотя и без особого энтузиазма.
Я поехал к нему. Фирма занимала первый этаж небольшого особнячка в тихом переулке. На площадке перед особнячком почти не было машин, да и в самом здании царило затишье, как будто всех сотрудников неожиданно отправили в отпуск. Гену я с трудом обнаружил в небольшом кабинетике, который только подчеркивал незавидность его сегодняшнего положения.
– Привет, – сказал я. – Как работается на новом месте?
Он в ответ неопределенно пожал плечами, смотрел настороженно.
– Честно говоря, не ожидал тебя здесь увидеть, – признался я. – «Телетриумф»-то, говорят, – чисто боголюбовское изобретение.
Гена опять не ответил, но еще больше помрачнел.
– Так ты в друзьях ходил у него, у Боголюбова?
– Ты зачем пришел? – сухо осведомился Огольцов.
– Ах да, – будто бы только что вспомнил я. – Давай о деле, действительно. Какое предложение Боголюбов делал Касаткину?
Я следил за выражением огольцовского лица и увидел, как у него изумленно поползли кверху брови.
– Да, я действительно в курсе, – подтвердил я. – Знающие люди меня просветили. Значит, все правда – насчет боголюбовского предложения?
Гена тяжело вздохнул. Был, был такой разговор!
– Боголюбов предлагал Касаткину договориться?
– Ты зачем пришел? – снова спросил меня Гена. Он очень не хотел разговаривать на эту тему. Чтобы придать ему бодрости, я взял его за ворот и с силой притянул к себе. Гена ударился грудью о стол, и его лицо перекосилось.
– Ты мне сто лет не нужен, – сообщил я ему. – С тобой мне все ясно. Я хочу знать про Касаткина. О чем они с Боголюбовым договорились?
– Пусти, – попросил Гена.
Я отпустил его ворот, но продолжал возвышаться над ним.
– Это была идея Боголюбова, – сказал Гена. – Подмять Касаткина, но без излишней грубости.
– Как это собирались сделать технически?
– В обмен на лояльность Касаткину посулили оставить кресло руководителя канала. Боголюбов тем временем собирал пакет первоклассных телепрограмм, и под этот пакет Касаткин должен был отдать ему лучшее эфирное время. Получалось, что формально все оставалось по-прежнему, но реальная власть сосредоточивалась в руках Боголюбова. Лучшее эфирное время, лучшие телепрограммы, самые большие отчисления от рекламы, самые высокие закупочные цены – это все было бы у него.
– Ты лично ходил к Касаткину?
Гена замешкался. Я опять потянулся к его вороту.
– Да! – поспешно ответил Огольцов.
– С подачи Боголюбова?
– Да.
– И что же Касаткин?
– Он согласился.
– Сразу?
– Нет, конечно.
– А что же заставило его изменить решение?
– Я не знаю.
Он лгал – я это видел.
– И все же!
– Ну откуда мне, в самом деле, знать? – заюлил Гена. – У них там свои дела.
– Боголюбов угрожал Касаткину?
– Наверное, – сказал Гена и на всякий случай, для подстраховки, добавил: – Я не знаю, ты же понимаешь.
Я понимал, конечно. Гена пошел к Касаткину, тот ответил отказом. Гена передал касаткинский ответ Боголюбову, и Боголюбов стал действовать. Он был жесткий парень, этот бывший глава «Стар ТВ». Он не любил упрашивать. Он предпочитал действовать силой. И эту силу продемонстрировал Касаткину. Теперь уже не узнать, что там было. Боголюбов мертв, а Касаткин никогда не расскажет.
– Потом Касаткин отступил, да?
– Похоже, что да. Когда началась эта история с переделом эфира…
– Все затевалось исключительно под Боголюбова?
– Да, – нехотя признался Огольцов. Все же надо признать, он был откровенен. – И когда все это началось, Касаткин ушел в тень, не мешал.
– Значит, он согласился на боголюбовские условия?
– Получалось, что так. А потом случилось то, что случилось.
Убийство Гончарова он имел в виду. Дальше я все знал и сам. Касаткин воспользовался этим, чтобы вернуть утраченное. Вот откуда эта его жесткость в оценке работы Огольцова и возглавляемого Геной Совета. Касаткин понял, откуда дует ветер, Огольцов сам к нему приходил с требованиями от Боголюбова, и потому Касаткин действовал жестко и даже жестоко. Просто я тогда еще не знал подоплеки происходящего.
Тихо было вокруг. Как будто во всем здании – ни души.
– Здесь спокойное место, – оценил я. – Не то что на телевидении, где всегда – сумасшедший дом.
Гена невесело усмехнулся и вяло махнул рукой.
– А ты знаешь о том, что наш Гончаров ходил к Боголюбову? – спросил я.
Огольцов заметно насторожился и замер.
– Знал? – проявил я настойчивость.
– Н-нет, – с запинкой ответил Гена.
Не понять – правду ли говорит.
– Но что-то знаешь об этом? – продолжал я напирать.
– Я его вообще не знал.
– Кого?
– Гончарова этого вашего. Меня Боголюбов спросил…
– Значит, спрашивал? – вскинулся я. – Когда?
– Точно не помню. Кажется, после «Телетриумфа». – На «Телетриумфе» Гончаров сидел рядом со мной. Боголюбов в тот раз заметил и заинтересовался, кто такой. – И позже еще спрашивал.
– Когда?
– Незадолго до того, что случилось. Незадолго до убийства. Гончаров уже приходил к Боголюбову, и тот стал спешно собирать информацию – действительно ли его визитер имел вес.
– И что же ты ему сказал?
– Сказал, что не знаю. Я-то думал… А это уже потом выяснилось, что… Ну, что он никто.
– А что ты думал до этого? – насторожился я.
Спросил – и тут же вспомнил. Это был фактик, которому я тогда не придал значения. Мелкий случай, о котором я давно уже позабыл. А вот теперь вспомнил. Это было, когда Боголюбов предложил нам поступиться акциями. Я отказался, о чем и сообщил Огольцову. Гена тогда осторожно подталкивал нас к союзу со «Стар ТВ». И однажды – я вспомнил! – мы были втроем: я, Гена и Гончаров. Гена предлагал мне одуматься, и вдруг Гончаров сказал, надув щеки: «Мы сами справимся, возможности есть», чем неслыханно поразил Огольцова. Гена не знал тогда, кто перед ним, но что он мог подумать в ту минуту? Что Гончаров – лицо в нашей компании значительное. Наверное, принял его за человека, который взял нас под свою опеку и не собирается терять ни нас, ни приносимых нами прибылей.
