– А ты по какой части? – осведомился он.
– Бизнес, елы-палы. Акула капитализма. Воротила из ихних капиталистических джунглей.
– Илюшенька у нас на рынке торгует, – просветила первого мужа Анна Николаевна, появившись в комнате с украшенными снедью тарелками. – Бананы у него и ананасы всякие. Хорошие деньги получает.
– Да, «капусту» рубим регулярно, – не стал скрывать своего финансового состояния Демин.
– Я уже все продумала. Илюшенька у нас будет по финансовой части. Ну, спонсор, в смысле. Чтоб деньги в дом. Чтоб вкусная колбаса по праздникам. Чтоб новый телевизор к Новому году.
– Как будто я мало зарабатываю, – пробурчал с хмурым видом оскорбленный Алексей.
– Э-эх! Зарабатываешь! – с чувством ответствовала супруга. – Твоих денег хватит на один только «Вискас»! А что дочка подрастает – тебе наплевать, я вижу!
Вышла из комнаты, рассерженно хлопнув дверью.
– Ты с ней не спорь, – посоветовал Демин. – Деньги в семье лишними не бывают.
– А мне, стало быть, вы какую функцию определили? – язвительно поинтересовался Алексей.
– Обычную. Ты че, не понял ни шиша? Муж ты ей, елы-палы. Жизнь течет как прежде. Она для тебя, Леха, все же неспешна и легка. Все ништяк, Леха.
– Ну, допустим, – медленно сказал Алексей, и на лице его отобразились задумчивость и нешуточный мыслительный процесс.
Снова появилась Анна Николаевна.
– Столковались, голубки? – проворковала она.
Поставила на стол очередную партию тарелок, после чего поцеловала обоих своих мужей в макушки. Сначала Алексея, потом новоприобретенного супруга. Когда она вышла из комнаты, Алексей как раз разобрался со своими мыслями.
– А с сексом как? – спросил, задумчиво-мрачно глядя в стол.
– В смысле?
– Ну, в общем, как бы сказать… Ты тоже претендуешь?
– А как же! – выдохнул Илья, вытаращив глаза. – Леха! Мы с тобой теперь не просто так. Мы партнеры, Леха!
Бедный Бздык посмотрел на невесть откуда свалившегося на его голову партнера с нескрываемой ненавистью. Демин демонстративно этого взгляда не заметил.
– По графику! – сказал убежденно. – График с тобой составим. Я, допустим, по четным числам, ты по нечетным.
– Я против! – процедил Алексей сквозь зубы.
– Хорошо, тогда ты по четным…
– Я вообще против!
– Как это?
– Никаких графиков! И попробуй только к Анке полезь…
Алексей продемонстрировал проклятому конкуренту свой кулак. Кулак был так себе, маленький. Поэтому Демин нисколько не испугался. Отвел руку раздухарившегося Алексея в сторону и сказал веско:
– Ты это брось. Накажу.
– Посмотрим.
– И смотреть нечего. Вычеркну тебя на недельку из графика, сразу шелковым станешь.
– Из какого такого графика?
– Из сексуального. Я, брат, анархии в семье не потерплю. У меня порядок будет, как в армии.
Это известие потрясло бедного Алексея до глубины души. Жизнь менялась кардинально, и менялась далеко не в лучшую сторону. Как с этим бороться, он еще не знал.
– И откуда ты на мою голову взялся? – пробормотал он, не в силах скрыть обуревавших его чувств.
– Нас много таких, – сообщил Илья. – Флибустьеров жизни. Мы живем, в натуре, как хотим. Вольные, короче, хлеба. Девочки, вино, кино и домино. А потом однажды утром просыпаешься, блин, и думаешь – а семья? Где она, спокойная гавань? Где утешение души? Где вкусный борщ и чистые рубашки? Оглядываешься, а вокруг одни замужние женщины. И все, абзац. Куда податься?
Демин засмеялся и, не дожидаясь объявления о начале трапезы, подхватил с тарелки ломтик жирной колбасы, отправил в рот. Прожевал, причмокнул, после чего продолжил свою мысль:
– И президент наш родной – я за него, кстати, на выборах голосовал и, как видишь, не ошибся, – так вот президент с этим своим указом, если разобраться, на нашей стороне сыграл. За мужиков, в общем, вступился. Мог ли я еще месяц назад мечтать о такой жене? И хозяйка, и телом хороша…
Сильно изменившийся в лице Алексей вышел в другую комнату, минуту отсутствовал и в конце концов вернулся с чем-то, завернутым в тряпку. Это «что-то» оказалось в итоге деньгами. Не очень толстая, но и не тощая стопка дензнаков, от которых рачительный Алексей отнял несколько верхних банкнот, а остальные положил перед Деминым на стол.
– Вот! – сказал с чувством. – Забирай!
– Зачем?
– Забирай! – с надрывом повторил впавший в отчаяние Алексей. – Все, что нажито! И уходи!
Сделку, оказывается, предлагал. Демин с невозмутимым видом пересчитал купюры, после чего сложил их аккуратной стопкой и эту стопку положил рядом с собой. Подумал, забрал у Алексея несколько банкнот, которые тот держал в руках, и присовокупил их к остальным деньгам.
– Ты так легко деньгами не разбрасывайся, – посоветовал. – Это ведь теперь не только твое. Это наше, общее.
Обнаружив, что и толку нет, и деньги уплывают, Алексей сделал было резкий выпад, норовя схватить стопку банкнот, но Демин оказался проворней. Выхватил деньги из-под самой Бздыковой руки и сказал веско, как прежде:
– Ты это брось!
Деньги спрятал куда-то в свои застиранные штаны. Алексей понял, что эти дензнаки уже можно списать на невосполнимые потери.
– Ну ты! – осерчал он. – Горлохват! Фруктовый король! Падла базарная! Отдай бабки!
– Ну-ну!
– Отдай, я тебе говорю!
Не дожидаясь реакции собеседника, схватил со стола тарелку с винегретом и запустил ее в голову обидчика. Демин едва избежал производственной травмы. Увернулся в последний момент. Винегрет впечатался в стену, оставив на бледно-розовых обоях живописную картину, мечту абстракциониста. Леху-Алексея уже нельзя было остановить. Он рванулся, опрокидывая стол на противника, после чего и сам бросился на Демина, издав устрашающий вопль монголо-татарского захватчика. Первый его наскок Демин отбил, но было понятно, что в небитом состоянии Илье оставалось пребывать всего минуту или две. Ворвавшаяся в комнату Анна Николаевна заверещала. Задетая пролетающим стулом люстра осыпалась осколками. На поле боя постепенно воцарялся хаос.
Мы наблюдали картину происходящего на мониторе. Наш фургон был припаркован во дворе дома, в одной из квартир которого и разгоралась нешуточная битва.
– Мебели переломают на большие деньги, – высказала предположение Светлана.
– Купим им новую, – пожал я плечами.
Тем временем семья Голобородько лишилась цветного телевизора.
– Илье приходится нелегко.
– Он парень крепкий.
Рухнул перевернутый сервант.
