– Твоими «крестниками» сейчас занимаются. Теми, кто отрабатывал на тебе удары.
– Надеюсь, занимаются не без пользы?
– Посадят, – определил их дальнейшую судьбу Мартынов.
– И Бориса?
– Что – Бориса? – переспросил Мартынов, и мне что-то особенное почудилось в его голосе.
– Как он там?
– Уваров умер.
– Умер? – дрогнул я.
– Да. Скончался от полученных травм.
Вряд ли какая-то другая новость могла бы сейчас потрясти меня сильнее, чем эта. Борис обошелся со мной плохо и вообще хотел убить, но все это теперь заслонилось тем, что сам он был мертв. Он гнался за мной, я вильнул по дороге, их машина резко повернула, избегая столкновения, и Борис вывалился на асфальт. Я, как ни крути, был к этому причастен.
– Не надо, – сказал Мартынов, чутко уловив мое состояние. – Никто не виноват в случившемся более, чем сам Уваров.
Кажется, ему было неприятно, что мы коснулись этой темы.
– Расскажи лучше, как ты сейчас. Работаешь?
– Только накануне сняли очередной сюжет.
– О чем?
– Один дядька извел свою жену разговорами о скором разрешении каждому мужчине иметь по четыре жены. Мы решили его проучить.
Я рассказал про Леху-Алексея и его супругу.
– Да, это вы завернули. У любого мужика крыша от подобных сюрпризов поедет, – признал Мартынов, и взгляд его как-то само собой затуманился.
Наверное, примерял на себя ситуацию, когда лично он возвращается домой, а там в его любимом кресле расположился второй законный муж. Дублер и спонсор, так сказать. Эти невеселые думы подвигли его на обсуждение околоамурных тем.
– Ты со своими женщинами разобрался?
– С какими женщинами? – не понял я.
– У тебя их много. Одна, помнится, тебя спасала. Другая…
– У меня одна женщина – Ольга.
Мартынов оценивающе посмотрел на меня. Наверное, понял, что шутить на эту тему не надо.
– Ездишь к ней?
– Да.
– Как она? Поправляется?
– Ее давно следовало бы выписать. Врачи чего-то тянут.
– Врачи плохого не пропишут, – убежденно сказал Мартынов.
Помолчал, думая о чем-то своем.
– О муже своем она что-нибудь говорит?
Нам принесли заказ. Мартынов жадно втянул носом воздух.
– Да, – признал он. – Это лучше, чем «Арагви».
Официант с невозмутимым видом разливал по бокалам вино. Мартынов посмотрел на меня подозрительно.
– Вам можно, – просветил я его. – Вы же не за рулем.
Сам я пить не стал.
– Так я насчет Боярковой, – вернулся к теме нашего разговора Мартынов.
Чего он к ней прицепился! Я бы с удовольствием побеседовал с ним о чем-нибудь другом.
– Выздоравливает Ольга.
– А про мужа вспоминает?
– Ну при чем тут ее муж! – вспылил я.
– Да, – сразу же заскучал мой собеседник. – Ты прав, безусловно. Хотя муж ее тебя не может не волновать. Потому что очень уж он хотел до тебя добраться.
– Мне об этом говорил один из ваших ребят. Неужто и вправду Боярков меня караулил в тот вечер?
Мартынов кивнул в ответ.
– Сведения абсолютно точные. Он явно хотел поквитаться с тобой, Женя.
– За Ольгу?
– Возможно, и за Ольгу.
– Почему возможно? А за что же еще?
– За глазастость твою, к примеру. За то, что ты рассмотрел кулечки эти спартаковские на кухне Боярковых.
– Одним из которых обернули голову убитого Жихарева?
– Да.
– Ну, про кулечки-то он не знал. Я и вида тогда не подал, что заметил что-то подозрительное.
– Ему ты не сказал о своей находке?
– Нет.
– А Ольге?
Я растерянно посмотрел на Мартынова. Он делал вид, что всецело занят своим антрекотом. Но обмануть меня его вид не мог.
– При чем тут Ольга? – спросил я.
– Так все-таки ты Ольге сказал? – уточнил Мартынов, будто не расслышав моего вопроса.
– Сказал. Но это ничего не значит.
Я вдруг понял, что у Мартынова что-то есть. Какие-то мысли нехорошие. Я рад был бы ошибаться, но почти наверняка знал, что не ошибаюсь.
– Черт бы вас побрал! – пробормотал я. – Да вы сошли с ума! Вам заговоры уже мерещатся повсюду. Еще неизвестно, действительно ли Антон причастен к убийству Жихарева или это просто чудовищное совпадение, а вы уже ниточку протягиваете и к Ольге. Следующим подозреваемым стану я, а после меня уже и вы окажетесь под колпаком.
– Ирония в подобных вещах неуместна, – сказал Мартынов. – Можно только выстраивать логические цепочки. Ты увидел подозрительные пакеты в квартире у Боярковых, сказал об этом Ольге, и сразу после этого Антон попытался тебя убить.
– Пытался убить из-за Ольги!
– А если нет?
– Но тогда получается, что это Ольга передала ему мои слова!
– Вот! – веско бросил Мартынов.
И я потерял дар речи. То, что я сказал с иронией, как нечто такое, что по причине смехотворности даже не подлежит обсуждению, Мартынов оценивал иначе.
– Как она относилась к своему мужу? У тебя с ней был когда-нибудь разговор об этом?
Я стремительно прозревал. Неожиданное поначалу мартыновское предложение встретиться и вместе пообедать теперь обретало смысл. Смысл зловещий.
– Информацию решили подсобрать? – зло сузил я глаза.
Появился официант, сменил блюда на нашем столе.
– Женя, этого разговора нам все равно не избежать, – сказал Мартынов. – Поэтому постарайся все воспринять спокойно.
– Я не верю в вашу версию.
– Ты ее еще не знаешь, эту версию, – произнес Мартынов. – Мы много чего накопали интересного.
– Например?
Он подумал, перебирая в уме то, что мог бы мне поведать без ущерба для расследования.
– У обоих Боярковых нет стопроцентного алиби на день исчезновения Константина Жихарева.
– А вы их спрашивали о том, где они были в день налета на банк?
– Конечно.
– И они не смогли поведать вам ничего вразумительного?
– Они же не самоубийцы. Конечно, каждый из них поведал, что он был там-то и там-то, причем в разных местах. Но – не подтверждается. Не нашли мы людей, которые бы их видели в то время в том месте, на которое Боярковы указывают.
