– Теперь я наконец-то вернусь домой.
– Почему? – спросил Хомутов.
– Все эти дни меня не выпускали из дворца.
Хомутов повернул голову и вопросительно взглянул на Сулеми. Тот пожал плечами:
– Необходимость.
Косметолог осторожно потянул пинцетом полоску марли.
– Ваша семья обеспокоена, наверное? – поинтересовался Хомутов.
Собеседник печально улыбнулся.
– Да, видимо, так.
– У вас большая семья?
– Шестеро.
– Шестеро детей?
– Нет, детей пятеро и жена.
Врач покончил с повязкой и отстранился, всматриваясь в черты лица Хомутова. Сулеми сделал шаг, встал за спиной врача.
– Ну как? – спросил Хомутов. Голос его почему-то дрогнул.
– Вот здесь. – Сулеми указал. – Странная складка…
– Она разгладится, – пообещал косметолог, легко касаясь кожи кончиками пальцев, словно это была податливая глина. – Несколько дней, самое большое – неделя, и ее не станет.
– То есть новое хирургическое вмешательство не потребуется? – уточнил Сулеми.
– Нет.
– Так как? – повторил свой вопрос Хомутов.
– Полного сходства нет, – сказал Сулеми, мгновение подумал и повернулся к врачу.
Тот по-прежнему вглядывался в лицо Хомутова, словно скульптор, завершающий работу над новым творением.
– Действительно, нет, – согласился косметолог. – И знаете, почему?
Он повернулся к Сулеми.
– Усы. Важнейшая деталь, без которой нельзя.
– Посмотрим, – буркнул Сулеми.
Он извлек из кармана пластиковый пакет и вытряхнул на руку темную ленточку усов – из тех, что используют театральные гримеры, затем наклонился над Хомутовым, наклеил ее и отступил на шаг.
Воцарилась тишина. Было слышно, как за окном, во внутреннем дворе, кто-то из обслуги метет брусчатку.
– А теперь? – спросил косметолог у Сулеми.
Тот потрясенно молчал.
Хомутов не выдержал и подошел к зеркалу. Оттуда взглянул на него президент Фархад. Черные, с легким прищуром глаза, смоляные усы, скрывающие верхнюю губу…
– Похож, – смог наконец выговорить Сулеми.
Хомутов провел ладонью по лицу, у него было такое чувство, что на нем маска – потяни, и она сползет, открывая истинный облик. Но маску снять не удавалось, и тогда он сорвал усы – поспешно, словно боялся, что они пристанут намертво, и вдруг увидел себя прежним, только прищур глаз оставался президентский. Хомутов нервно рассмеялся и пробормотал:
– Ну, дела!
И его собеседников напряжение, похоже, отпустило, они вдруг шумно задвигались, врач сказал, переводя дух:
– Вылитый товарищ Фархад! Клянусь детьми! Да благословит Аллах президента страны.
– Сходство действительно большое, – подтвердил Сулеми. – Но усы придется отрастить.
– Нет! Это просто невозможно! – запротестовал было Хомутов. – Я уж лучше буду эти надевать.
– Не получится, – покачал головой Сулеми. – Все должно быть естественным. Никакого грима, никаких накладок.
Он повернулся к косметологу.
– Значит, вы считаете – дополнительное вмешательство не потребуется?
Тот пожал плечами.
– Мастерство в том и заключается, чтобы не переделывать однажды сделанную работу.
– Это ваше окончательное мнение? – допытывался Сулеми.
– Да, окончательное.
– Благодарю вас. Вы свободны.
– Я могу идти?
– Разумеется. Сейчас я распоряжусь, чтобы вас отвезли.
– О, это вовсе не обязательно.
– Нет-нет, так вы быстрее окажетесь дома. С моей стороны было бы просто недостойно отправить вас через весь город пешком.
Произнеся это, Сулеми подошел к Хомутову и поинтересовался, вглядываясь в его лицо:
– Ну, как вы себя чувствуете?
– Отлично. Я думал, все это гораздо сложнее.
Сулеми удовлетворенно кивнул.
– Что ж, отдыхайте пока. С завтрашнего дня приступим к занятиям.
– К занятиям? – удивился Хомутов.
– Внешнее сходство – лишь половина дела. Мимика, жесты, особенности речи – все это вам предстоит изучить. Впереди много работы.
Сулеми повернулся к врачу и сухо сказал:
– Идемте!
Они вышли в коридор, Сулеми запер за собой дверь.
– Еще раз напоминаю: ни одна душа не должна узнать о том, что вы здесь видели.
– О да, меня предупреждали, – поспешно согласился врач.
– Для семьи продумайте правдоподобную версию своего отсутствия.
– Правдоподобную версию? – озаботился косметолог. – Может быть, сказать, что у меня была крайне срочная работа?
– Не слишком убедительно, – заметил Сулеми. – Они наверняка обращались в Центр и знают, что вы отсутствовали несколько дней.
Тем временем они спустились вниз.
– Я могу сказать, что пришлось поехать к родителям.
– Ваши родители живут в другом городе?
– Да, в Кермеши.
Они шли по длинному коридору.
– А ваша жена могла за это время связаться с Кермеши?
– Вряд ли. Телефонной связи все еще нет, а почта работает сами знаете как.
Они спустились еще ниже. Кажется, это был цокольный этаж. Сулеми распахнул одну из дверей, слегка подтолкнул спутника:
– Сюда. Прошу вас.
Врач переступил порог и остановился, удивленный. Он ожидал увидеть подземный гараж, но здесь не было ничего – тесное помещение без окон и мебели, с тусклой пыльной лампочкой под потолком.
Он обернулся, чтобы спросить у Сулеми, что все это значит, но не успел, потому что Сулеми выстрелил ему в лицо, а когда косметолог упал, не приближаясь, нажал спуск еще дважды, после чего убрал пистолет в кобуру и вышел.
30
Утром Сулеми принес видеокассету.
– Будем кино смотреть, – сказал он. – Чрезвычайно увлекательное.
Это был документальный фильм о президенте Фархаде.
Хомутов видел таких не меньше десятка, их через определенные промежутки времени крутили по местному телевидению. Президент принимает военный парад. Вот он на трибуне, приветствует верные ему войска. А вот – встречает в аэропорту зарубежного гостя. Спокойная, полная достоинства, но вместе с тем и дружелюбная улыбка. Кадры сменяют друг друга на экране. Фархад в окружении крестьян. Фархад встречается с духовенством. Фархад за рычагами танка. Фархад в автомобиле. Звучит отменно поставленный баритон диктора, читающего раз и навсегда утвержденный текст. Хомутов не удержался, зевнул.
