На следующий день я получил от правления университета письмо, в котором сообщалось, что меня исключают из-за одного давнего, не совсем удачного эксперимента. Там не было ничего страшного: я слишком сильно встряхнул смесь с нитроглицерином, был взрыв… и, скажем так, это привело к небольшим повреждениям. Но подобные вещи происходили все время, с тех пор прошло уже много месяцев, поэтому я очень удивился.
Ночью меня разбудил телефонный звонок. Звонила Жюльет. Шепотом сказала, что любит меня, что будет меня ждать. И тут же повесила трубку. Только через несколько дней, когда ко мне пришли из полиции, я понял, кто кроется за всем этим. Мне вручили документ, где было написано, что я не могу находиться во Франции, потому что больше не учусь и нигде не работаю. Меня отвезли в аэропорт, посадили в первый самолет, улетающий в Норвегию, и сказали, что я смогу вернуться во Францию, только когда стану богатым, благородным или знаменитым. И тогда я решил, что раз я не умею зарабатывать деньги и кровь у меня не голубая, то я должен стать знаменитым изобретателем. Понятно, это нелегко, потому что изобретено уже столько всего, поэтому я работал днем и ночью, чтобы изобрести что-то совсем-совсем новое. Только тогда я смогу поехать во Францию и найти мою Жюльет.
— А-ах, — прошептала Лисе, когда доктор Проктор закончил свой рассказ. — Как романтично.
— Знаете что? — сказал Булле. — Ветрогонный порошок доктора Проктора сделает вас знаменитым во всем мире. Это железно.
— Поживем — увидим, — сказал доктор.
Тут они в первый раз услышали стрекот кузнечика и поняли, что вот-вот наступит лето. Но пока была весна. И они посмотрели на луну, которая повисла над грушевым деревом, бледная и почти прозрачная.
Глава 11. Грандиозная распродажа ветрогонного порошка
Булле стоял на фонтане для питья, чтобы все дети могли видеть и слышать его.
— Продажа Ветрогонного порошка доктора Проктора будет проходить в самом конце Пушечной улицы, там, где на воротах будет висеть объявление!
Булле громко кричал, хотя тишина была такая, что вполне можно было говорить обычным голосом.
— Начало продажи в шесть, конец ровно в семь! И никакой толкотни, маленьких пропустить вперед. Не сметь пользоваться порошком, пока не отойдете подальше. Все понятно?
— Понятно! — закричали все хором.
— Есть вопросы?
Булле посмотрел поверх голов собравшихся и заметил одну поднятую руку.
— Да?
— Это опасно? — пропищал тоненький голосок. — Да, — серьезно ответил Булле. — При употреблении порошка есть одна опасность…
Лица стоящих перед ним вытянулись, все открыли рот.
— Можно умереть со смеху, — закончил Булле. Собравшиеся выдохнули с облегчением. Прозвучал звонок.
— Увидимся вечером! — крикнул Булле и спрыгнул с фонтана.
Кто-то захлопал и закричал «ура», и все, полные ожидания, оживленно заговорили и ручейками потекли к разным входам в здание школы.
— Как ты думаешь, кто-нибудь придет? — спросила Лисе у Булле, который удовлетворенно насвистывал «Да, мы любим этот край».
— Спроси лучше так: «Как ты думаешь, кто-нибудь не придет?» — сказал Булле. — Ты что, не видела, как блестели их глаза? Можешь заказывать билет на самолет в Сарпсборг, Лисе.
— Ну конечно, — сказала Лисе.
Хотя в глубине душе она не очень была уверена.
Но Лисе вообще редко бывала в чем-нибудь уверена. Такой уж она родилась.
— Железно! — сказал Булле и поднял руки, словно играл на трубе.
Таким уж он родился.
После школы Лисе и Булле помчались домой, чтобы закончить приготовления. Пообедав, они прибежали в садик доктора и нашли Проктора спящим на скамейке.
Они не стали трогать его и повесили на воротах объявление, на котором было написано:
ВЕТРОГОННЫЙ ПОРОШОК ДОКТОРА ПРОКТОРА ПРОДАЕТСЯ ЗДЕСЬ И БОЛЬШЕ НИГДЕ В МИРЕ
Они сняли крышки с обувных и всяких других коробок, в которых были красиво разложены пакетики с порошком, и расставили их на столе. Потом каждый сел на свой стул у стола и стал ждать.
— Сейчас без десяти минут шесть, — сообщила Лисе.
— Волнуешься? — улыбнулся Булле.
Лисе кивнула.
Без пяти минут шесть Лисе сказала, что без пяти минут шесть. На грушевом дереве пели птицы. Ровно в шесть Лисе сказала, что ровно шесть. Когда наступило две минуты седьмого, Лисе посмотрела на часы в девятый раз после того, как наступило шесть.
— Где же они? — спросила она огорченно.
— Успокойся, — сказал Булле. — Им нужно время, чтобы дойти досюда.
Он сложил руки на груди и стал болтать ногами. — Пять минут седьмого, — сказала Лисе.
Булле не ответил.
В десять минут седьмого они услышали, как на скамейке зашевелился доктор Проктор. И увидели, как он заморгал. И как он вскочил с криком:
— О боже! Я проспал?
— Нисколько, — сказала Лисе. — Их нет.
— Пока нет, — уточнил Булле. — Они еще не пришли. Надо подождать.
В четверть седьмого доктор Проктор негромко вздохнул.
В двадцать минут седьмого Булле почесал в затылке и пробормотал что-то вроде того, что нынешние дети ничего не делают вовремя.
В двадцать пять минут седьмого Лисе прижалась лбом к столу.
— Я так и знала, — жалобно сказала она.
В половине седьмого они решили собрать свой товар.
— Да-да, — огорченно улыбнулся доктор Проктор, когда на последнюю коробку водрузили крышку. — Попробуем в другой день.
— Они не придут никогда, — произнесла Лисе со слезами в голосе.
Она почти плакала.
— Ничего не понимаю, ничего, — сказал Булле и покачал головой.
— Выше нос, — подбодрил их доктор Проктор. — Порой я изобретал вещи, которые годами никому не были нужны. Это не конец света. Главное — не сдаваться. Завтра я изобрету что-нибудь еще более невероятное, чем Ветрогонный порошок доктора Проктора.
— Но в мире нет ничего более невероятного, чем Ветрогонный порошок доктора Проктора, — сказал Булле.
— Я пойду спать, — прошептала Лисе и пошла к воротам с опущенной головой и висящими, как плети, руками.
— Спокойной ночи! — сказали Булле и доктор Проктор.
