– Вы знаете его настоящее имя?
– Это сейчас важно?
Дядюшка Мэн только вытаращил на нее удивительно светлые голубые глаза.
– Просто я думала, нас интересует Джонс.
– Вам отлично известно, что так оно и есть.
– Все связанное с мистером Игреком меня чрезвычайно смущает, – сказала Оливия. – Из-за того, что произошло в конце.
– Мистер Чоу сообщил, что вы якобы слышали выстрелы со стороны моря.
– Мое утверждение в силе.
– Мистер Игрек, похоже, обладает свойством притягивать к себе неприятности.
– Таким образом, я тоже попадаю в разряд неприятностей?
– В каком смысле? Вас он тоже притягивал?
– Я бы сказала, что это было взаимно.
Дядюшка Мэн задумался.
– Вы питаете определенные чувства к мистеру Игрек. Вы убеждены, что слышали, как он вступил в перестрелку с неизвестными в тумане Востока. Вы тревожитесь, что с ним сталось. И мы бесцельно топчемся на месте из-за того, что весь разговор крутится вокруг него.
– Да.
– Тогда поговорим о Джонсе.
– Хорошо.
– Смысл посадки мистера Игрек на корабль состоял в том, чтобы заручиться его сотрудничеством – получить якобы имеющуюся у него информацию о том, куда отправился Джонс. Вы эту информацию от него получили?
– Джонс сумел захватить частный самолет в сямыньском аэропорту. – Оливия встала, подошла к доске и записала регистрационный номер самолета. – Мистер Игрек видел, как он взлетел в семь тринадцать по местному времени. – Это она тоже записала. – И взял курс на юг.
В конференц-зале было полно молодых помощников. По знаку дядюшки Мэна один из них принялся лихорадочно печатать.
Оливия сказала:
– Самолет был арендован, а может, и куплен, русским, проживающим в Торонто, и прибыл в Сямынь несколькими днями раньше.
– Этот русский и мистер Игрек – одно лицо?
– Нет. Мистер Игрек состоял при нем в службе безопасности.
– Это эвфемизм для человека, который оставляет за собой гору трупов вроде той, что осталась возле вашей квартиры?
– Они заслужили.
Дядюшка Мэн заломил стриженую бровь, однако скорее одобрительно, чем осуждающе.
– Известно ли нам, кто еще был на борту самолета?
– Я не знаю подробностей, но размышляла над этим и пришла к единственному выводу: вести должны были прежние пилоты. Джонс их как-то вынудил.
– Согласен, но вообще-то я спрашивал про террористов.
– Едва ли многие из команды Джонса уцелели при взрыве. Удивительно, как уцелел сам Джонс! Однако он не мог действовать в одиночку. Значит, были и другие конспиративные квартиры или сеть помощников, к которым он обратился.
– Яхт-клуб. – Дядюшка Мэн говорил на жаргоне, который они с Оливией придумали в ходе операции. Выяснить удалось далеко не все, но напрашивалась гипотеза, что Джонс морем добрался с Филиппин до Тайваня, а оттуда – в Сямынь и что тем же путем ему доставляют оружие и людей. Возможно, на снующих туда-сюда рыбачьих суденышках.
В конце концов на доске нарисовали временну́ю шкалу. На ней был большой пустой отрезок между взрывом дома и внезапным появлением мистера Игрека на балконе Мэн Аньлань. Из такого далека свидание выглядело романтическим, словно он Ромео, а она – Джульетта. Это событие хотя бы отчасти имело касательство к Джонсу, поскольку предполагалось, что вооруженных людей к Оливии подослал именно он. Оливия как могла прикинула время телефонного звонка Джонсу, из которого слышала только то, что говорил Соколов. Тот откуда-то знал, что Джонс в аэропорту. Как-то вычислил, что с Джонсом женщина по имени Зула. Угрожал разыскать и особо жестоко прикончить Джонса, если тот дурно поступит с Зулой.
Дальше шел другой пустой интервал до семи тринадцати следующего утра, когда взлетел самолет, и следующий, продолжительностью тридцать шесть часов, до «СЕЙЧАС». На этом отрезке отметили встречу Оливии с Джорджем Чоу, исчезновение Соколова в тумане, перелеты Оливии с Кинмена в Тайбэй, из Тайбэя в Сингапур, из Сингапура в Лондон.
Затем наступила неловкая пауза.
– Нам не повредила бы информация, что Абдулла Джонс в воздухе на самолете с таким-то бортовым номером, получи мы ее чуть раньше, – сказал наконец дядюшка Мэн.
Оливия была готова ответить. Она над этим думала.
– Когда я получила эту информацию от мистера Игрека, Джонс был в воздухе уже восемь часов. Из-за того, что произошло – из-за перестрелки, – я решила, что операция засвечена, и не доверяла больше мистеру Чоу, поэтому не сообщила ему бортовой номер, да и в любом случае нам надо было выбираться с Кинмена. К тому времени как мы оказались в Тайбэе, Джонс был в воздухе уже по меньшей мере десять часов. Я не располагала безопасными каналами связи. К моей посадке в Сингапуре самолет Джонса практически наверняка уже тоже сел.
Дядюшку Мэна явно не убедили ее слова, однако не успела щекотливая тема получить развитие, как молодой аналитик – тот, что печатал на ноутбуке, – встрял со следующими новостями:
– Вчера было подано заявление о пропаже девушки по имени Зула. Она американка, удочеренная эритрейская сирота – отсюда необычное имя. Двадцать с небольшим лет, проживает в Сиэтле, там и подано заявление.
– Узнайте про нее больше, – распорядился дядюшка Мэн. – Я хочу знать, как она попала в Сямыне в захваченный самолет вместе с Абдуллой Джонсом. И почему мистер Игрек, столь кровожадный в других отношениях, так заботится об этой конкретной особе.
– Вы совершенно неправильно трактуете мотивы мистера Игрека, – сказала Оливия.
Все только вытаращились на нее, рассчитывая услышать продолжение.
– Он джентльмен, – объяснила она, не придумав, как иначе сформулировать.
– Что же вы сразу не сказали? – спросил дядюшка Мэн.
* * *
Дальше события развивались уже практически помимо Оливии. Аналитики нарыли тонны данных по Зуле. Тонны по русским. Догадались (хотя Оливия и отказалась подтвердить), что мистер Игрек – это Соколов. Пригласили людей из ВВС, которые много знали о радарах и самолетах. Они прикрепили к доскам аэронавигационные карты и запустили программу-тренажер, имитирующую самолет именно этого класса, после чего попытались вылететь на нем из Сямыня. Оливия глядела в виртуальное окно кабины и видела кинменский берег, где стояла с Соколовым. Ей почти верилось, что, если вглядеться получше, она различит два столбика пикселей – себя и Соколова – на смоделированной земле. Девичьи фантазии. Настоящей и серьезной целью данного этапа было проверить возможные планы полета Джонса. Некоторые из этих планов «проиграли», что казалось забавой, пока не выяснилось, что «варгейм» на девяносто процентов состоит из разбора того, как работают центры управления воздушным движением и заполняются планы полетов в разных южноазиатских странах. Одна фракция изо всех сил старалась доказать, что Джонс мог долететь до Пакистана, однако эксперты разбили эту версию в пух и прах, напомнив о запрете полетов над спорными пограничными районами между Индией и Китаем, Индией и Пакистаном и так далее. Другая фракция стояла на том, что он мог долететь до Северной Америки. Однако им требовалось объяснить, как его не засекли радары в тщательно наблюдаемом воздушном коридоре, а заодно почему самолет сперва взял курс на юг – неоправданный расход горючего. Второе возражение они опровергли, ссылаясь на особенности полетных планов в Китае. Никто не смог разбить эту версию, но она смущала всех своей чрезмерной сложностью. Куда более простым и правдоподобным представлялся сценарий, согласно которому самолет долетел над самым морем до Минданао, где Джонс его и утопил. Оливии эта версия нравилась хотя бы потому, что в таком случае, когда она узнала от Соколова бортовой номер, Джонс был на земле, а самолет под водой, – значит, задержка с передачей сведений ничего не изменила.
