Скидка Лотерея, померцав, возник из воздуха в съемной комнатушке в верхних этажах постоялого двора за юго-западными воротами Карфинона – одного из пяти крупнейших городов Т’Эрры (Чонгор выяснил это, лихорадочно погуглив и пробежавшись по вики-сайту). Во время войн Карфинон не трогали – его рынками пользовались все. Сам же он хранил нейтралитет – слишком уж тут любили показывать норов, чтобы хоть о чем-нибудь можно было договориться, а последнего правителя, пытавшегося втянуть город во внешнеполитические интриги, выкинула из окна и низложила хорошо организованная толпа, состоявшая из…
Ну вот опять соблазнился подробностями. Все это не важно. Главное, что Карфинон – коммерческий транзитный центр, лучшее место для поиска менялы. Направиться следовало в место под названием «Биржа». Скидка Лотерея вышел с постоялого двора, вскоре миновал городские ворота нерешительной походкой, выдававшей в нем новичка, и будто пьяный стал плутать по узким улочкам в поисках Биржи – вернее, выяснять, как работает навигационный интерфейс, а это почти то же самое.
Чонгор слыхал, что в подобных играх на тебя могут наброситься и убить ради спортивного интереса. К его крайнему изумлению, этого не происходило, хотя по пути и попадались персонажи, явно способные на убийство. Однако его игнорировали. То и дело встречный купец или мальчишка-посыльный кланялись ему, ломали шапку или учтиво приветствовали как-то иначе. По-видимому, Скидка Лотерея обладал статусом, и тот, среди прочего, проявлялся в вежливых кивках со стороны небоевых персонажей. Наверное, поэтому его до сих пор не прирезали. Впрочем, у него возникли подозрения, что чем дольше он неуклюже слоняется по улицам, тем статус ниже. Чонгор снова метнулся на вики-сайт и порылся в интерфейсе. Оказалось, уровень его респектабельности и в самом деле падает с тех пор, как он вышел с постоялого двора, – очевидно, потому, что сам в ответ не кланялся и не ломал шапку, а люди, которых он тем самым ненамеренно оскорбил, на него заявляли. Чонгор выяснил, как кланяться и снимать шляпу – это была простая комбинация клавиш, – и стал бегать туда-сюда, предельно вежливо здороваясь со всеми подряд, и восстанавливать репутацию до того, как его прикончат.
Но его все равно убили, чем вынудили познакомиться с процедурой возвращения персонажа из лимба в мир живых. После этого он довольно быстро нашел Биржу и вскоре уже расхаживал по золоченой колоннаде, кивал встречным, снимал шляпу и прислушивался к птичьему языку местных обитателей: их крайне лаконичный жаргон был рассчитан на не очень хорошо знающих английский любителей капслока. Чонгор понял, что это т’эрранский аналог тех таинственных жестов, которыми обмениваются брокеры, давая друг другу указания сквозь гвалт торговой биржи.
Пребывание в любом виртуальном мире требует способности отключать критическое восприятие и погружаться умом и чувствами в галлюцинации вымышленного мира. Раз-другой Чонгору удавалось поймать это состояние – в основном когда выполнял простейшие действия: сшибая углы, ходил по комнате на постоялом дворе или брел по улице. Однако здесь это не представлялось возможным: отчасти потому, что в происходящем вокруг он ничего не понимал, отчасти потому, что тут, как нигде, Т’Эрра имела слишком мало общего с вымышленным миром – единственной целью этого рынка было перемещение денег между виртуальной и реальной экономикой. Если деньги выводились, то их следовало уничтожить – удалить из вселенной Т’Эрры раз и навсегда. Делали это под видом жертвоприношения богам. Нужную сумму приносили в один из храмов на скалистый акрополь у городских окраин и вручали жрецу или жрице, а те проводили ритуал: одни сбрасывали деньги в земной разлом, где сверхъестественные силы разлагали их на атомы, другие возлагали на высокий алтарь, откуда после произнесения нужных заклинаний деньги попросту исчезали. Чонгора неприятно смутила и отпугнула маклерская тарабарщина, и он отправился в холмы понаблюдать за церемониями. Проводились те под открытым небом в прямой видимости обзорных галерей и их немногочисленных посетителей – чтобы никто не подозревал жрецов в желании сунуть в карман тоги слиток-другой. Около полумиллиона слитков ушло в небытие за пятнадцать минут только с одного алтаря, а если учесть, что подобных заведений тут с полдюжины и работают они без перерыва, то (Чонгор прикинул в уме) в год из Т’Эрры выводят десять миллиардов долларов.
Десять миллиардов в год.
А Марлону надо вывести два миллиона.
Чонгор спрятал лицо в ладонях – как обычно, когда напряженно думал. В гостинице он побрился, и ощущать гладкую кожу было непривычно. Большой сложности подсчеты не представляли, однако Чонгор устал и мысли путались.
Десять миллиардов в год – это примерно по миллиону в час. То есть Биржу придется полностью загрузить часа на два. Либо не полностью, но уже не на пару часов.
А именно этим, сообразил Чонгор, и зарабатывали толпы торговцев в колоннадах: объединяли мелкие переводы или разбивали непомерно крупные на части поудобнее, чтобы священные горнила равномерно трудились день и ночь.
Начав понимать хоть что-то, Чонгор вышел из полного отчаяния, в которое его повергли начальные заминки. В какой-то момент Скидка Лотерея оказался совсем один: сидел на мраморной скамейке в обзорной галерее храма, где золото поедал, переваривал и превращал в бесполезные фекалии огромный жук-мутант. Теперь можно, не беспокоясь, ненадолго ОТОЙТИ ОТ КЛАВИАТУРЫ.
Чонгор встал размять ноги. Юйся спала в позе эмбриона прямо в кресле. Марлон по-прежнему трудился уже который час подряд. Однако когда Чонгор подошел поближе, он увидел, что структура «орканизации» теперь напоминает столетнее дерево. Марлон мобилизовал армию. На взгляд, в ней было не меньше тысячи персонажей.
Из одного конца кафе исходило странное свечение. Чонгор не сразу сообразил, что наступило утро.
* * *
Инспектор Фурнье очень удивился и слегка подосадовал, узнав, что Оливия решила рвануть в Ванкувер, не поставив его в известность. Она чувствовала, как ему хочется чуть более строгих миграционных законов в Содружестве, чтобы любознательные британские шпионы не скакали запросто через границу туда-обратно. А тут еще пятница: инспектор, похоже, имел планы на вечер, если не на все выходные. Теперь же он, по крайней мере формально, был обязан принимать гостью.
– Где вы сейчас? – спросил инспектор.
– Жду в очереди на границе.
Судя по электронному табло, еще десять минут – и она в Канаде, то есть сразу в пригороде Ванкувера, а через час – в центре. Это не очень хорошо. Спустя пятнадцать секунд после первого разговора с Фурнье Оливия поняла, что ехать надо немедленно, и поехала, никого не предупредив, даже своих фэбээровцев, – это отняло бы слишком много времени. Ввести всех в курс дела она планировала уже из машины, но в итоге забыла, поскольку занялась Ричардом, дядюшкой Мэном, Шеймусом и таинственным Чонгором. Еще бы Фурнье не злился: два часа как закончился рабочий день, а он до сих пор в офисе, откладывает ужин, мечтает о бокале вина да еще любезно звонит ей сообщить последние новости и тут узнает, что она, оказывается, как раз въезжает в Канаду.
– Знаете, мне всего лишь нужно устроиться в Ванкувере, чтобы при первой возможности пойти по следу.
