Они устроились в углу зала, где могли спокойно поговорить и кое-что погуглить. Интернет-кафе постепенно заполняли туристы.
– Я ему не подружка, – поправила Юйся. – Да и шкетки не в его вкусе.
– De gustibus non est disputandum.
– Что это значит?
– Что он полный придурок.
Чонгор слегка опешил от их заигрываний и почувствовал, что он тут не к месту.
– Марлон мне нравится, – прибавила Юйся, – как брат. Но… – Она неопределенно поболтала в воздухе ладонью.
– Я понял. – Джеймс смотрел на Юйсю завороженно. Затем вспомнил о приличиях и обратил внимание на Чонгора. – Ну а ты, здоровяк? Ты-то здесь явно не в своей тарелке?
Немного очарованный беззаботностью Джеймса, Чонгор тем не менее мог думать только о Зуле и потому отвел глаза и угрюмо уставился в окно. Потом поймал себя на том, что довольно громко барабанит по пластиковой столешнице загорелыми мозолистыми пальцами.
– Я выстрелил ему в голову, – наконец произнес он и обернулся к Джеймсу, который в кои-то веки умолк. Затем повторил раздельно: – Я. Выстрелил. Ему. В голову.
– Погоди-ка. Ты про Джонса?
– Да. Но только… как это правильно? – Чонгор изобразил, как пуля царапает голову.
– Вскользь, – подсказал Джеймс. – Паршиво. – Он немного поразмыслил, затем повторил: – Ты выстрелил Абдулле Джонсу в голову.
– Да, вот из этого. – Чонгор хлопнул по оттянутому карману.
– С какого расстояния?
– С очень близкого.
И Чонгор поведал историю. Она отняла не так уж мало времени, и ему показалось, что этот Джеймс еще никогда с тех пор, как научился говорить, не молчал так долго.
Но прежде чем Джеймсу удалось узнать самые захватывающие подробности, а он отчаянно желал их услышать, историю прервал резкий вскрик Марлона:
– Ай-яяяя!
Впервые за все время Марлон проявил хоть какое-то беспокойство. И не просто беспокойство – смятение. Он – совсем уж неслыханно – оторвал от клавиатуры обе руки, обхватил ими голову и ошалело уставился в экран, который мерцал белым.
Джеймс вскочил, подбежал туда, откуда видно монитор, и воскликнул:
– Мать честная! Такое бывает только от одного заклинания. Но им никогда не пользовались.
– Пользовались однажды, – сказал Марлон. – Когда убили весь род Титанов.
– И кто его кастанул?
– Ждод.
– Я тебя выдерну, – сказал Джеймс и рванул к своему компьютеру – из «Т’Эрры» он еще не выходил.
– На мне сейчас заклинания преград и помех, – предупредил Марлон. – Меня не выдернешь.
– Отрубай их, я попробую. Меня зовут Тораккс.
Юйся с Чонгором заняли место Джеймса. Марлон смахнул все служебные окошки в сторону, и над плечом Reamde открылся мир Т’Эрры. Вернее, над двумя плечами: Марлона и Тролля. Тролль стоял посреди речной поймы; справа, за подножием горного хребта, тянулись низины, усеянные полями и деревушками. Другими словами, он почти выбрался из Торгайских предгорий и прилично продвинулся к населенным местам, где водились блага цивилизации вроде обменных пунктов и перекрестков силовых линий. Чонгор, который уже немного разобрался в интерфейсе, увидел, что у Reamde при себе девять индизолотых монет, семьсот шестьдесят семь синих, тридцать две тысячи сто девяносто восемь красных и сто девяносто восемь тысяч пятьсот шестьдесят четыре обычных желтых – дикие деньги, поскольку серьезной удачей считалось отхватить в бою даже несколько сотен монет из простого золота. И это точно самая большая сумма, которую когда-либо нес в Т’Эрре один персонаж. По быстрой прикидке, заметно больше миллиона долларов – скорее ближе к двум.
По этому поводу Reamde окружали плотные ряды других персонажей – Чонгор не мог их не только пересчитать, но даже охватить взглядом. Фаланга маршировала как единое целое, настолько слаженно, что у Чонгора закралась мысль о компьютерном алгоритме. По-видимому, игроки подчинили персонажей движениям Reamde и полностью передали управление ими Марлону.
Вниманием даже самых опытных и видавших виды игроков завладело бы одно только количество золота и огромная армия Марлона. Но этот пейзаж зрительно перевешивало нечто еще более грандиозное и захватывающее: комета. Ядро сияло во всю мощь, на которую был способен экран. На обращенных к ней поверхностях сверкал призрачный белый свет, остальное погрузилось в непроглядный мрак. Тут срабатывал любопытный психологический феномен, связанный с восприятием освещенности и цвета. Марлон, Чонгор и Юйся смотрели на экран, находясь в полутемном помещении. Сам экран – лоток с люминесцентными трубками и одной прозрачной поверхностью, которая состоит из миллионов крохотных жидкокристаллических клапанов. Те либо полностью открыты или закрыты, либо находятся в одном из множества промежуточных состояний. Если все клапаны открыть так, чтобы они пропускали сто процентов света, получится просто коробочка с люминесцентными трубками внутри. Причем не слишком-то на самом деле яркая: нечто вроде офисного потолочного светильника – довольно мощного, но и близко не сравнимого по силе с солнечным светом, который попадает на землю даже в самый пасмурный день. Человеку, зашедшему с улицы, полностью белый экран вовсе не покажется ярким – он даже не поймет, включен тот или нет.
Однако Марлон, Чонгор и Юйся щурились, отводили глаза и прикрывали их от сияния воображаемой кометы. Свет казался им ослепительным. Отчасти, конечно, потому, что они находились в темном помещении и их зрачки были расширены. Но срабатывал и психологический момент: от непомерно яркого света (а именно так воспринималось сияние в виртуальных Торгайских предгорьях – слепило и отбрасывало на землю черные тени) инстинктивно отводишь глаза, и эти инстинкты включались все сильнее, по мере того как приближалась комета. Более того, сабвуфер, подключенный к компьютеру Марлона, перегрузило, и смотревшая порнуху публика, видимо, предупрежденная о постоянных землетрясениях, извержениях и цунами на Филиппинах, занервничала. Один даже рванул к двери, опасаясь, что их сейчас накроет грязевым потоком. Чонгор, вынырнув из режима выключенного критического восприятия, прибрал басы на динамиках до терпимого уровня.
Тут они услышали, как Джеймс кричит через все кафе:
– Чувак, это Наездник Кометы! Он по твою душу. Ты сейчас сдохнешь. Дай я тебя выдерну.
Руки Марлона вихрем пронеслись по клавиатуре, меняя настройки интерфейса. Чонгор понимал, что происходит. Он и сам выучил несколько похожих фокусов, когда пытался рассмотреть магические преграды вокруг биржевой ямы в Карфиноне. Заклинания вокруг Reamde и его армии внезапно стали хорошо видны, хотя их сильно размывало сиянием кометы. Десяток вложенных друг в друга силовых полей – конических, куполообразных и открытых сверху цилиндрических, – каждое со своим цветом и текстурой; одни отклоняли метательные снаряды, другие делали видимыми скрытых персонажей, третьи наносили урон любому, кто попробовал бы пролезть внутрь.
