Сейчас пригодилось бы зеркальце, но его не было и оставалось рассчитывать только на слух. Результатом эксперимента стала пальба из, наверное, четырех стволов. Стреляли частыми одиночными выстрелами, не очередями. Иначе говоря, целились. Наверное, наконец подоспел Джонс и навел дисциплину. Одни пули ударяли в камни рядом с чучелом, другие свистели над головой. Соколов закрыл глаза и прислушался, не различит ли характерный звук магазинной винтовки, стреляющей патронами высокой мощности. Чучело под рукой дернулось – пуля попала в «голову», и очки с пластмассовым стуком покатились по склону.
Значит, внизу есть по крайней мере один меткий противник с хорошо пристрелянной штурмовой винтовкой. Однако если у боевиков есть снайперское оружие как таковое, они решили его придержать, что в таких обстоятельствах более чем странно. Зула сказала Оливии, что снайпер есть в арьергарде. Может, болтовка только у него.
А может, фантастически дальнобойный ствол нацелен сейчас на эту самую точку и снайпер, разглядев жалкие ухищрения Соколова в превосходный оптический прицел, просто решил не светиться.
Прихватив только самое нужное на ближайшие часы, Соколов отполз от уступа. Пусть авангард боевиков и состоял из идиотов, дарвиновский отбор их уже устранил, так что остались только умные и осторожные. Вероятно, руководит ими лично Джонс. Они больше не сунутся под пули. Если они очень настойчивы, то попытаются обойти его с флангов и открыть перекрестный огонь, однако на это потребуется полдня – столько времени у них просто нет. Лес тянется на юг до самого… ну, до того места, куда им нужно. Идти между деревьями долго и неудобно, и все равно это лучше, чем когда по тебе стреляют сверху. Итак, Соколов предположил, что они двинутся дальше, оставив кого-нибудь приглядывать за ним, чтобы он не напал на основную группу сзади.
Местную географию Соколов представлял только в самых общих чертах, однако понимал, что по пути к автомагистралям боевики должны пройти через селение американских талибов. Если бы туда не направлялись сейчас Оливия и Зула, Соколов, возможно, спрятался и подождал бы тот самый арьергард. Американские сурвивалисты, в конце концов, могут сами о себе позаботиться; что они, что моджахеды – по большому счету один хрен.
Но раз уж все так сложилось, надо догонять. Моджахеды наверняка уже ушли далеко вперед; он сократит разрыв, продвигаясь по открытой местности и преимущественно вниз по склону.
Соколов двинулся по скальному массиву примерно в ту сторону, куда раньше ушли Оливия и Зула. С глыбовой осыпи он увидел заброшенный рудничный поселок, который по пути сюда не успел разглядеть как следует. Теперь смутное воспоминание, что это место густо заросло кустами и высокой сорной травой, подтвердилось. Поселок стоял на самом краю зоны, где еще выживает растительность. Выше были голые камни, ниже – лес, по которому шли или скоро должны были пройти моджахеды.
Склон был открытый, но на нем имелись кое-какие укрытия – для одинокого бойца, не для взвода. Соколов совершал короткие перебежки от одного к другому, падал ничком, прислушивался и оглядывался. Половину пути по глыбовой осыпи он не видел и не слышал моджахедов – они огибали горный отрог, проходя два километра, чтобы покрыть один по прямой. Соколов, махнув по южной стороне гребня, должен был их значительно обогнать. Восемнадцатилетний салага в нем хотел просто рвануть к брошенному рудничному поселку; закаленный боец предпочел бы ползти по-пластунски от одного укрытия к следующему. В начале спора победил салага, но ближе к кромке леса верх взял ветеран. Теперь Соколов был почти на одном уровне с противником, что облегчало поиск укрытий.
Наконец он услышал, как моджахеды пробираются по лесу. Теперь главное было рассчитать точно. Оставшийся небольшой отрезок пути требовалось преодолеть с величайшей осторожностью. Судя по всему, боевики не думали, что Соколов где-то близко. Может, правда считали, что убили его, а может, плохо представляли себе топографию местности. Так или иначе, он получил заметное преимущество, которое мог легко потерять из-за малейшей оплошности. Так что последний этап стал для Соколова повторением худших моментов его спецназовской подготовки: все это время он полз по-пластунски, сперва по острым камням, потом по заросшей колючками холодной грязи.
И в конце концов все-таки добрался до рудничного поселка – плоского участка футов пятьдесят в ширину и примерно сто в длину между основанием склона и лесом. Талые воды стекали сюда, как в яму, и не успевали впитываться. Между ржавеющими грузовиками и бытовками стоял бревенчатый дом. Дранковая крыша давным-давно провалилась, под стенами ветром намело почти метровый слой сосновых иголок. Соколов зарылся в иголки, потом нагреб перед собой кучу повыше, из которой выглядывало только дуло «макарова».
Теперь можно было отдохнуть и попить из кэмелбека. Через десять минут он уже слышал, как Джонс на расстоянии едва ли больше двадцати метров от дома отдает приказания подчиненным. Соколов основательно подзабыл арабский, но понимать слова было ни к чему: смысл угадывался по тактической ситуации. Джонс приказал своим людям – возможно, двоим – отыскать надежные укрытия и присматривать за склоном. Всякого, кто будет спускаться, надо подпустить на расстояние уверенного выстрела и убить. Всякого идущего поверху – обстрелять издали. Хотя попасть скорее всего не удастся, людям наверху придется залечь, а Джонс и его товарищи поймут, что на командной высоте есть противник.
Затем Джонс вместе с основным отрядом двинулся дальше.
Оставшиеся боевики минуты две тихо переговаривались, затем начали осматривать поселок на предмет подходящих укрытий. Теперь Соколов точно знал, что их двое.
Один вошел прямо в дом – долговязый восточноафриканец, совсем мальчишка. Соколов дважды выстрелил ему в грудь, затем – пока парень еще стоял, соображая, вправду ли это произошло, – в голову.
Соколов заранее разведал пути к отступлению, так что теперь выскочил из кучи иголок, уперся ногой в старый стол и прыгнул в выбитое окно. От второго моджахеда его отделял прочный бревенчатый дом. Перебежав к углу, откуда был виден грузовик, Соколов сорвал с плеча винтовку и всадил четыре пули в нижнюю часть кабины – туда, где должен был залечь насмерть перепуганный человек.
Ответные выстрелы раздались из бурьяна в десяти метрах от грузовика. Соколов пригнулся, а через мгновение, подняв голову, увидел, что моджахед со всех ног бежит к сортирной будке. На таком расстоянии быстро движущуюся мишень в прицел не поймаешь, так что Соколов хорошенько прицелился в будку и дал еще четыре выстрела. Пули наверняка прошили ее насквозь. Боевик скорее всего не задет, но хотя бы поостережется наглеть.
Соколов начал отступать к лесу. Бой начался чересчур рано: меньше чем через минуту после того, как Джонс и его товарищи покинули лагерь. Они вернутся, вычислят, где Соколов, и окружат. Будь времени побольше, он бы уничтожил боевика за сортирной будкой, сейчас же оставалось только спрятаться и ждать, когда противник сделает первый шаг.
Четверо боевиков выбежали из леса, паля от живота веером. Человек за сортирной будкой велел им прекратить огонь и выпрямился, словно нарочно дразня Соколова. Молодчина, храбрец – провоцирует в него выстрелить и выдать свое местоположение. Соколов, на спине отползавший в лес, и хотел бы поддаться, однако он оставил на грязи заметный след, который боевики скоро заметят. Единственная его задача на следующие пятнадцать минут – затеряться в лесу. Если он это сумеет, боевики пойдут дальше, а он возобновит преследование.
