Тем временем в трубке раздался второй голос. Этот говорил по-русски.
– Черт! – ругнулся Уоллес и отпрянул, словно его ударило током.
– Что такое? – спросила Зула.
– Поправка, – объявил Иванов. – Мои помощники внутри зданья, не только снаружи. Инициативные ребята. Wi-Fi отрублен, телефон тоже. Спокойствие. Мы идем на приземленье. Буду у вас через пару минут.
– Да кто это вообще такой?! – не выдержал Питер.
– Мистер Иванов и, если не ошибаюсь, мистер Соколов, – ответил Уоллес.
– Да, Соколов тоже тут! – сообщил Иванов. – У вас отличный слух.
– Летят они… Откуда летят-то? – не отступал Питер.
– Из Торонто, – объяснил Уоллес.
– Как?!. Что?!.
– Насколько я понимаю, пока мы тут играли в «Т’Эрру», мистер Иванов заказал рейс прямиком до Боинг-Филда.
Питер смотрел в окно на приземлявшийся борт – возможно, тот самый.
– Гуглокарты?.. Он знает мое имя?
– Да, Питер! – ответил Иванов по спикерфону.
– Если помните, прошлой ночью я первым делом отправил письмо через Wi-Fi вашего сварщика.
– И ты мне соврал! – подчеркнул Иванов.
– Да, я соврал мистеру Иванову, – согласился Уоллес. – Сказал, что моя машина сломалась посреди Британской Колумбии и что вышлю номера карт через пару часов.
– Чонгора не проведешь! – заметил Иванов.
– Шонгор? Это еще что за фигня? – спросил Питер.
– Кто, а не что. Наш хакер. Мое письмо мистеру Иванову прошло через его сервер, и он заметил, что ай-пи не канадский.
– Чонгор вычислил мой дом по IP-адресу, – промямлил Питер.
В трубке что-то хлопнуло.
– Мы в машине, – сообщил Иванов, словно хотел успокоить этим собеседников.
– Как он может быть уже в своей драной машине?! – возмутился Питер.
– А вот так, если у тебя частный самолет.
– Разве не надо проходить таможню?
– Мог пройти еще в Торонто.
Питер задумался, затем подошел к противоположной стене, откинул кусок драпировки, за которой оказался оружейный сейф, и начал набирать код.
– Ё-мое… – охнула Зула.
Уоллес отключил микрофон и спросил:
– Что он делает?
– Достает свою новую игрушку.
– Сноуборд?
– Штурмовую винтовку.
– Я не слышу Уоллеса! – объявил Иванов. – Уоллес? Уоллес!!!
– Питер! Питер!!! – завопил Уоллес.
– Кто у вас там? Я слышал женский глас, который сказать «ё-мое». – Тут Иванов перешел на русский.
Питер открыл сейф с единственной вещью, которую выбирал дольше сноуборда. Винтовка была оснащена всеми крутыми прибамбасами, какие только можно достать за деньги: лазерным прицелом, складной двуногой и другими примочками, названия которых Зула даже не знала.
– Винтовка, говорите… – произнес Уоллес. – В иных обстоятельствах – не исключено. Те ребятки снаружи… Может, вы и справились бы с ними. Это местные. Так, шушера. Однако… – он помахал телефоном, – с ним Соколов. – Будто эта фамилия все объясняла.
– Да что это вообще за отморозок такой?!
– Очень опасный в перестрелке человек. А теперь аккуратно закройте сейф.
Питер колебался. В спикерфоне все громче орал по-русски Иванов.
– Я труп, – сказал Уоллес. – Понимаете? Труп. Вы с Зулой, может, и переживете. Если запрете сейф.
Питер окаменел. Подошла Зула, собираясь закрыть дверцу, но замерла, не в силах отвести взгляд от штурмовой винтовки.
С оружием она управлялась лучше Питера.
По громкой связи заговорил Соколов – тоже по-русски. В отличие от Иванова его эмоциональный диапазон был как у авиадиспетчера.
– Зула?.. – тихо окликнул Уоллес.
Внизу из чьего-то телефона раздался голос Соколова. По ступеням затопали.
– Магазины, – сказал Питер. – У меня нет заряженных. Только патроны россыпью. Помнишь?
«Питер, это не для самообороны, – объясняла Зула, когда он купил винтовку себе в подарок на Рождество. – Пальнешь из такого в грабителя, пристрелишь еще кого-нибудь в соседнем квартале».
– Ну тогда… – Она захлопнула дверцу.
В лестничном проеме возникла картофелеобразная макушка бритой головы. Человек приметил Питера с Зулой, перевел взгляд на Уоллеса и повернул голову обратно, осознав, что видел оружейный сейф. В других обстоятельствах выражение его лица выглядело бы комичным. Зула, а следом и Питер тут же показали пустые руки и посторонились. Громила быстро подошел к сейфу, подергал дверцу, что-то пробубнил, и через мгновение его голос отозвался в спикерфоне.
Уоллес включил микрофон и сказал:
– Простите, мистер Иванов. Мы тут спорили.
– Я отчень сильно волновался.
– Волноваться не о чем, сэр.
– Тут дело не только в кредитках, – сообразил Питер. – Кто станет брать самолет из-за какого-то вранья по поводу до сих пор не высланных номеров.
– Вы правы, – подтвердил Уоллес. – Дело не только в номерах кредиток.
– Тогда в чем?
– Вчерашние события привели к заметно бо́льшим проблемам.
– Например?
– Вы совсем идиот – задавать такие вопросы?
– Сейчас вы все понимать, – сообщил Иванов. – Мы уже здесь.
Зула встала ближе к окну и увидела, как подкатил черный лимузин.
Двое из тех, что болтались снаружи, подбежали, открыли задние двери. Из одной возник тучный мужчина в смокинге, с водительской стороны вышел стройный человек в кожаной куртке поверх пижамы. Оба синхронно отняли от ушей телефоны, сложили и сунули в карманы.
Один из помощников проводил прибывших к передней двери – коридор за ней вел в открытое помещение, где стояли машины. Второй – одетый не по погоде в футболку и джинсы – подошел к стоявшему перед домом потрепанному фургончику, распахнул задние двери, потянулся внутрь, закинул на плечо какой-то длинный предмет, отступил и пинком захлопнул створки. Предмет оказался коробкой (четыре фута в длину и примерно по футу по другим сторонам) со знаком соседнего строительного магазина и надписью «Промышленный полиэтилен. 0,006 дюйма». Помощник занес его в дом и опустил за собой ворота.
* * *
Первым по лестнице поднялся человек в пижаме, обошел комнату, разглядывая все и всех, затем сказал Уоллесу:
– Воллес.
– Соколов, – ответил тот.
Со слов Уоллеса Зула представляла Соколова восьмифутовым великаном с бензопилой, но теперь почти не сомневалась, что тот пришел вообще без оружия. Этот худой жилистый человек больше напоминал баскетболиста-красноармейца, возраст его определялся с трудом – примерно за сорок. У него были рыжеватые с проседью волосы, которые, казалось, как сбрили полгода назад, так с тех пор и не трогали. Он пару дней не брился, но щетина у него росла лишь на подбородке. У Соколова были большие нос и кадык, а неопределенный цвет глаз зависел от того, на что они обращались. На Зулу будто сквозь зеркальное стекло безразлично посмотрели глаза голубого оттенка, на Питера – тоже. Соколов убедился, что в туалете никого нет. Потом проверил в шкафах. Потом под диванами и под кроватями. Потом обнаружил дверь в соседнее помещение, где Питер делал ремонт, исчез там ненадолго, а когда вышел, что-то сказал по-русски.
