Значит, летят они в теплые края.
«Думай».
Когда ее отсутствие заметят? На работе знали, что на выходные Зула едет кататься на лыжах. Сегодня она не появилась; решат – отсыпается. Затем – когда? Через пару дней? – забеспокоятся.
И что потом?
Поедут к Питеру, увидят ее машину (если, конечно, русские не скинули «приус» в соседнюю речку), но ничего подозрительного не найдут.
Зула исчезла с лица Земли.
Ее это очень расстроило, даже в глазах защипало, но она не заревела – наплакалась у Питера, когда все стало совсем плохо. Потом, правда, наивно поверила, что проблема решена. Будто из такой передряги можно легко выпутаться. Теперь Зула возвращалась к тому, с чего начинала, – к слезам и к мыслям о том, что делать.
Зула привела себя в порядок, слегка освежила тушь. Никто не должен заметить, что она тратила силы на макияж, но и терять облик ей не хотелось. Надо показать, что ни гордости, ни воли она не лишилась.
Зула причесалась, стянула волосы в хвост, надела самое чистое из найденного в рюкзаке, вернулась в салон, подняла спинку своего кресла, посмотрела на бесконечные горы и спросила Питера:
– Который час?
– Не знаю. Телефон забрали.
Она немного помолчала, потом объявила:
– Нас везут в Сямынь.
– Это ж на другом берегу океана! – сдавленно прошептал Питер.
– Ну и что?
– А то, что мы все время летим над горами.
– Воздушный путь из Сиэтла идет не над Тихим океаном, а по дуге большого круга через север: остров Ванкувер – юго-восточная Аляска – Алеутские острова – Камчатка. – Зула кивком показала в иллюминатор. – И везде вот такие горы – молодые, крутые. Зона субдукции.
Соколов, не отрываясь от бумаг, произнес единственное слово:
– Владивосток.
– Вот видишь?
– Это что?
– Город на восточном краю Сибири.
– Сибирь. С ума сойти.
– Но летим мы все равно в Сямынь. Других объяснений не нахожу.
– А вдруг они просто хотят привезти нас в Россию и…
– И что – убить? Это можно было сделать в Сиэтле.
– Ну, не знаю. Есть же такая штука, как белое рабство.
– Я не белая.
– Не важно.
– Ты сам видел Иванова. Ему интересно только одно – найти Тролля. И… – Она не решалась произнести это слово. Хотя чего тут мяться. – …убить.
– Другого объяснения нет, – наконец согласился Питер. – Видимо, они хотят чем-то загрузиться во Владивостоке и дальше лететь в Сямынь.
Для Зулы разговор оборвался на слове «убить». Ее втянули в план убийства. В памяти стали всплывать события в доме Питера. Тогда она была уверена, что звонок Корваллису – единственное верное решение, но теперь, заново прокручивая все в голове, начинала сомневаться.
Из двери в кормовой переборке стремительно вышел Иванов в банном халате и, не обращая ни на кого внимания, прошагал в уборную.
Питер с ногами залез в кресло, сжался в комок, обхватил колени руками и опустил голову.
Сначала Зулу это рассердило. Однако Питер имел преимущество – он очнулся раньше, у него было больше времени все обдумать. Проходили минуты, новизна ощущений от путешествия частным самолетом таяла, и Зула начинала понимать то же, что успел понять Питер: живыми им не выбраться.
Из уборной, уже приведя себя в порядок, возник Иванов и прошагал обратно, бросив на Зулу безразличный взгляд. Вся его прежняя учтивость исчезла – она служила цели, которой больше не существовало.
Питер наблюдал, как Зула смотрит на Иванова, и, когда тот исчез за дверью, сказал:
– Прости.
– Кто же мог знать.
– Все равно прости.
– Нет. Эта история с «REAMDE» – полная случайность. Просто не повезло. – Она помолчала пару минут, потом прибавила: – Хотя на твой взгляд, все, возможно, обстоит иначе.
– А?
– Ты думаешь: вот добьются своего… – Зула чиркнула пальцем поперек горла.
– В общем, да. Так я и думаю.
– То есть ты полагаешь, что это вроде как… нормально. Обычное дело. А вот я так не считаю.
Питер предостерегающе показал глазами на Соколова.
Самолет пошел на снижение. За окнами по-прежнему сияли белые вершины.
* * *
Они приземлились на длинной добротной полосе, которую окружал лес; между деревьями местами лежал снег. Судя по всему, это был крупный аэропорт, принимающий и международные рейсы, и грузовые лайнеры. Здание терминала в отличие от многочисленных ангаров и прочих построек с полосы не просматривалось. Самолет вырулил на площадку с мелкими судами и встал от них как можно дальше. Соколов прошелся по салону, опуская шторки на иллюминаторах. Из кабины, переговариваясь друг с другом по-русски, возникли два пилота и открыли внешнюю дверь, впустив внутрь холодный воздух. Иванов и Соколов вышли наружу. Зула и Питер остались одни.
– Значит, те, другие, в Сиэтле… – начал Питер.
– Местные бандюки, – закончила за него Зула.
– Наемники.
– Угу.
К самолету подъехала машина, из нее вышли несколько человек, Соколов побеседовал с ними, и люди уехали. Иванова больше не было слышно. В салон вместе с сигаретным дымом доносились незнакомые голоса.
– Иванов сказал, что он труп. Помнишь? – спросила Зула.
– Конечно.
– То есть обычно такими делами он, видимо, не занимается.
– Тогда чем все это объяснить?
– Тем, что он отчаялся.
– Спасибо, обнадежила.
– Но в таком случае надежда действительно есть.
– Да?
– Если бы он рассчитывал остаться в живых, то избавился бы от нас, чтобы скрыть следы. Но он уверен, что умрет, поэтому не строит долгосрочных планов.
– Тогда вдруг мы успеем спастись, прежде чем его прикончат?
– Не исключено. Мы ему нужны, пока помогаем искать Тролля.
– Он думает, что мы можем найти Тролля.
– Ну, это уже по твоей части.
– Да. И на мой взгляд, дело безнадежное, если только мы не получим доступ к данным провайдера и не посмотрим логи. Это даже в Сиэтле непросто, а тут мы – кучка иностранцев посреди Китая. Не смешите меня. – Питер слабо улыбнулся. – Вот почему я никогда не хотел работать в высокотехнологичных компаниях.
– Почему?
– Потому что в них техзадание постоянно ставят менеджеры, которые сами в процессе ничего не понимают, зато у них есть какие-то свои таинственные мотивы.
