Час были только темнота и тишина. Десантники управляли лодкой, глядя на большие электронные карты. Оливия начала узнавать знакомые береговые линии: в экран вдвинулся большой круглый остров Сямынь.
Лодка подошла к одному из внешних островков. Главный десантник долго смотрел через электронное оборудование в перископ. Наконец он принял решение и отдал приказ. Оливия вместе с другим десантником проплыла последние сто метров до берега, ползком выбралась на замусоренный пляж в укромной бухте и так же ползком добралась до леса. Здесь они сняли маски и какое-то время лежали тихо, убеждаясь, что рядом никого нет. Оливия сняла гидрокостюм. Десантник, скромно отвернувшись, открыл мешок и начал через плечо подавать ей вещи одну за другой, начиная с трусов. Когда она закончила одеваться, он повернулся к ней и отсалютовал – еще одна деталь, которая чуть ее не убила, – затем пополз через мусор обратно к воде, волоча за собой мешок с гидрокостюмом Оливии. Волна накатила на него, и он исчез.
Оливия намазалась средством от комаров и часа два сидела в лесу, потом поднялась по тропке на холм и оттуда еще с час шла по дороге до места, где множество людей, по большей части молодых женщин, направлялось от новостроек к автобусной остановке. Как и они, Оливия влезла в автобус, доехала до паромного причала, влилась в толпу, переходящую по алюминиевым сходням на тесно забитый паром, и через час была в центре Сямыня. Здесь, согласно заученной наизусть инструкции из пакета, она зашла в офис «Федэкса» и забрала посылку. В сумочке имелся перочинный ножик. Оливия вскрыла посылку и увидела самый обычный чемодан на колесиках, какие крутятся на багажных лентах в аэропортах всего мира.
За пять минут такси доставило ее в скромную гостиницу у набережной. Оливия вошла туда с таким видом, будто только что прибыла из аэропорта, предъявила удостоверение личности и сняла номер. Там она раскрыла чемодан и увидела ноутбук, который тут же узнала, поскольку сама его купила и настроила, следя, чтобы каждая мелочь соответствовала ее легенде. Потом включила его, через гостиничный Wi-Fi вошла в Интернет и обнаружила в почтовом ящике кучу писем от клиентов в Лондоне, Антверпене и Стокгольме.
Теперь она была Мэн Аньлань и работала в вымышленной гуанчжоуской фирме «Синью кволити контрол лимитед» у единственного владельца и учредителя, своего вымышленного дядюшки Мэна Биньрона, который хотел открыть в Сямыне филиал. «Синью кволити контрол лимитед» осуществляла посредничество между мелкими производственными фирмочками в Китае и западными клиентами: довольно распространенный и прибыльный вид деятельности. Необычным в легенде был только пол Мэн Аньлань – в Китае женщины такими делами просто не занимаются.
Вернее, не занимаются официально. Есть множество фирм, которыми руководят женщины, однако в директорах там числятся мужчины. Посему легенда Оливии держалась на вымышленном гуанчжоуском дядюшке, якобы ее боссе. Мэн Аньлань лишь выполняет его поручения и по любому серьезному вопросу должна консультироваться с Биньроном.
Чуть сложновато для хорошей шпионской легенды, однако у девушки в Китае не так много причин жить независимо. Миллионы женщин трудятся на фабриках и живут в общежитиях, но МИ-6 не для того засылала ее в Китай, чтобы она трубила от звонка до звонка. Как агент, она должна располагать деньгами и свободой перемещений. Оливию даже подумывали сделать девушкой по вызову или содержанкой: это не обязательно подразумевало реальный секс, клиенты могли быть вымышленные. На деловом варианте остановились потому, что он давал предлог много ездить, общаться с бизнесменами, снимать офисные помещения.
С помощью электронных ухищрений звонки и факсы на гуанчжоуский номер переадресовывались в штаб МИ-6, где имелся небольшой штат сотрудников, свободно говорящих по-китайски: женщина, игравшая роль секретаря, и голубоглазый блондин-англичанин, он же дядюшка Биньрон. Таким образом, пока с ее дядей будут общаться по телефону, по факсу или по электронной почте, легенда выстоит, однако рассыплется в тот же миг, когда кто-нибудь навестит гуанчжоуский офис «Синью кволити контрол лимитед» и не обнаружит там никакой фирмы. Или копнет Мэн Аньлань чуть глубже. Если такое произойдет, Оливии придется как минимум уехать и никогда не возвращаться в Китай. Как максимум ей грозило длительное тюремное заключение или смертная казнь.
Ее слили, другого слова не подберешь. Внешность, подготовка и знание языка делали Оливию уникальным сотрудником, и, видимо, кто-то в МИ-6 возлагал на нее большие надежды – планировал использовать для чего-то важного. На разработку фиктивной личности угрохали уйму труда и средств. Однако когда Абдулла Джонс перебрался в Сямынь и выбросил телефон, о старых планах забыли. Кто-то из начальства решил, что Оливию надо отправить в Китай – ловить одного конкретного человека.
Она отыскала уютную квартирку на острове Гуланъюй, сразу через пролив от деловой части Сямыня, и обставила ее в соответствии с легендой. Начала каждый день ездить в центр на пароме – «искать помещение под офис». На самом же деле она квартал за кварталом прочесывала тот самый квадратный километр, на котором, по данным МИ-6, укрылся Абдулла Джонс.
За это время она несколько раз переходила от эйфории к отчаянию. Тысяча метров не расстояние: десять футбольных полей, – так что из уютного далека задача представлялась довольно простой. В первые две недели сбивания каблуков о сямыньский асфальт Оливия готова была взвыть от тоски: ничего не получится. На данном квадратном километре жили от двадцати до тридцати тысяч человек. Число зданий равнялось нескольким сотням. Блуждая весь день по запутанным людным улочкам, она чувствовала себя раздавленной, ночами долго лежала без сна, перебирая свои действия, а когда задремывала, дневные картины повторялись в галлюцинаторных кошмарах.
Зато хоть квартирка радовала. Гуланъюй – маленький холмистый зеленый остров почти без машин; узкие дорожки вьются между отдельными анклавами. Парки и дворы связаны улочками и каменными лестницами. В период после Опиумных войн, когда Сямынь носил фуцзяньское название «Амой», европейцы строили здесь виллы и консульства. Та эпоха давно прошла, а здания сохранились.
Впрочем, сохранились почти что чудом. На Гуланъюй сразу вспоминаешь, что Фуцзянь когда-то была тропическими джунглями и отчаянно хочет вновь ими стать. Если бы люди ушли отсюда или перестали отбиваться от природы секаторами и пилами, лианы, ползучие растения, корневые системы, побеги, споры и семена за несколько лет уничтожили бы все созданное человеком. Видимо, нечто подобное случилось в правление Мао: нынешние инвесторы поспели на выручку в последний момент. Кое-где по-прежнему встречались европейские здания, в режиме замедленной перемотки разрушаемые стеблями и листьями, настолько ветхие, что там жили только крысы и жуки-древоточцы. Однако довольно много старых зданий успели спасти (Оливии рисовалось что-то вроде высадки в Нормандии: садовники с пилами и лопатами спускаются на парашютах), вырвать у колючих и цветущих лиан, очистить от крыс, отремонтировать и сдать в аренду. Квартирка была маленькая, но удачно располагалась на верхнем этаже здания – бывшей виллы французского купца, где теперь жили десятка два молодых менеджеров. С балкона в спальне открывался вид на сияющий огнями сямыньский центр. По ночам, если не удавалось заснуть, Оливия сидела на кровати, обняв коленки, глядела через пролив и гадала, какая из этих звездочек ноутбук Абдуллы Джонса.
