— Коли вы всерьез намереваетесь выйти замуж за столь респектабельного человека, полагаю, Ясону вновь придется пересмотреть ваш контракт, — заговорил я убежденно. — Не ваша вина, что Уэстэрвей неожиданно появился неизвестно откуда и пытался вынудить вас откупиться от него. К тому же каким образом Ясон может посчитать вас виновной в том, что у его секретарши была связь с Уэстэрвеем?
— Ясон способен на все, дорогуша! — каким-то бесцветным голосом сказала она. — И существует еще одно осложнение. После того как вы ушли, Юджин разговаривал со мной предельно откровенно. Он сказал, что безумно меня любит и все прочее, но из-за своего бизнеса не может оказаться вовлеченным ни в какую скандальную историю. Поэтому, как бы ему это ни было тяжело, он вынужден меня предупредить, что, если мое имя будет связано с убийством девушки и неизбежными скандальными откровениями в газетах, о нашей свадьбе и речи не может быть.
— Со слов Юджина можно понять, как он безумно вас любит!
— У него свои проблемы, точно так же, как у Ясона — свои, а у нас — наши, — ровным голосом заявила она. — Поэтому, дорогуша, крайне сожалею, но я не могу разрешить вам упомянуть мое имя утром в кабинете Ясона.
— Не представляю, как вы сможете меня остановить, золотце!
— Я поговорила об этом с Гильдой, прежде чем она легла спать. — Фэбриелла пригладила рукой волосы и одарила меня ангельской улыбкой. — Вообще-то Гильда, откровенно говоря, настоящая сука, временами она заставляет меня краснеть за нее! Знаете, что она мне сказала? “Скажи Холману, что, если он впутает в эту историю твое имя, ты сообщишь полиции, что требования шантажиста в отношении развода поступили через самого Холмана. Он тебе сказал, что действует в качестве агента Уэстэрвея”. Ну, вы можете представить, я пришла в такую ярость, что довела ее до слез. — Глаза Фэбриеллы смотрели холодно и равнодушно: очевидно, ей хотелось выяснить, какое впечатление на меня произвели ее слова. — Вы должны признать, дорогуша, что идея великолепна, не так ли? — не удержалась она от желания подлить масла в огонь. Это было верно, конечно.
— Никаких обид, Рик? Я хочу сказать, девушка должна защищать себя в пиковых ситуациях!
— И вы это мастерски проделали! — усмехнулся я.
— Смешайте мне еще бокальчик, но на этот раз чего-нибудь покрепче!
Я поднялся с кресла, забрал у нее бокал и отправился к бару. Холман, неудачник Холман! Как ловко она обвела меня вокруг пальца! И, черт побери, откуда мне взять что-нибудь “покрепче” для этой стервы? Я внимательно осмотрел все полки бара и внезапно увидел бутылку с многообещающим названием “Старый динамит”. Пожалуй, это подойдет.
Я взял самый высокий фужер и наполнил его до краев желтоватой влагой, добавив один-единственный кубик льда.
— Уи-и-и-и!
Неожиданно тишину нарушил пронзительный вопль, я даже расплескал немного “Старого динамита” на пол. Торопливо оглянувшись, я увидел Фэбриеллу, которая успела вскочить с кушетки, оставив на ней свою тоненькую пижаму, и теперь стояла совершенно голой на ковре, вроде бы исполняя какой-то примитивный ритуальный танец. Или это была военная пляска? Впрочем, буквально в считанные секунды она приобрела откровенно эротический характер. Какую-то минуту Фэбриелла выполняла почти акробатические прыжки и повороты, затем замерла на месте, уставившись на меня обезумевшими глазами, как если бы я был тотемным божеством на этот вечер.
— Уи-и-и-и!.. — Под этот пронзительный вопль она вертелась волчком, быстро вращаясь на месте с полусогнутыми коленями.
У меня мелькнула мысль, что “Специальный коктейль Холмана” сейчас дает о себе знать.
Я для пробы сделал глоток “Старого динамита” и подумал, что в данном случае название полностью соответствует содержанию. После этого я бросил взгляд на безликую массу на ковре, в которую превратился живой волчок, и решил, что в известной степени сам виновен в случившемся.
Существовал только один способ помочь леди, оказавшейся в подобном положении, я же всегда считал себя джентльменом, поэтому для укрепления духа сделал глоточек того же “динамита” и почувствовал прилив энергии.
К тому времени, когда я добрался до спальни, у меня подкашивались ноги, воздух же я хватал широко раскрытым ртом, как выброшенная на берег несчастная рыбешка. Фэбриеллу я взвалил на плечо, а тащить ее по ступенькам вверх было отнюдь не легким делом! Спальня оказалась самой дальней комнатой от лестницы, как и следовало ожидать. Вознеся благодарственную молитву Богу, я сбросил тело Фэбриеллы на одну из сдвоенных кроватей, не потрудившись даже откинуть роскошное атласное покрывало нежно-голубого цвета. После того как мне удалось придать рукам и ногам спящей красавицы более или менее естественное положение, я набросил на нее свисающие края покрывала и выпрямил разболевшуюся спину с чувством удачно совершенного подвига.
И все это время со старой кровати на меня таращила с непонятной ненавистью черные глаза без ресниц уродливая кукла, облаченная от шеи до пят в толстую муслиновую рубашку, ее засаленные волосы были стянуты узелком на затылке.
Глава 4
Я вернулся домой около часу ночи, оставил машину на подъездной дороге и зашагал к парадному крыльцу, старательно игнорируя прямолинейные очертания почтенной “эм-джи”, припаркованной под уличным фонарем как раз напротив моего жилища. Это был мираж, решил я, эпизод из арабских сказок, в который я был погружен после первой встречи с Фэбриеллой днем в баре. В нем ничего не было реального. Теперь с минуты на минуту я должен был проснуться или очнуться, называйте как угодно, — короче: вернуться из кошмарной сказки в реальный мир.
— Неужели вы никогда не возвращаетесь домой вечером? — послышался жалобный негромкий голосок. — Я жду здесь уже часа три, замерзла до полусмерти.
Неясно различимый бело-голубой клубок развернулся в одном углу крыльца, превратившись в дрожащую брюнетку, которую, помимо гусиной кожи, согревала белая шелковая рубашка и ярко-голубые шорты.
— Луиза? — ахнул я, не веря собственным глазам. — Вы снова вернулись?
— У вас явно дар поизносить идиотские монологи, мистер Холман! — проговорила она, громко стуча зубами. — Открывайте же дверь, безмозглый осел, мы сможем поговорить в помещении, пока я оттаю.
Я поступил так, как мне было сказано, причем действовал чисто автоматически, как галантный компьютер, у которого исчерпан почти полностью банк данных, и полагается он исключительно на инстинкт. К тому времени, когда я все же пришел немного в себя, девушка уже сидела на кушетке, набросив на плечи мое пальто и восстанавливая внутреннее тепло при помощи стакана, в который я налил, уходя из дома, импортный бренди.
— Ах! — Брюнетка даже вздрогнула от удовольствия. — Теперь гораздо лучше.
— Еще бы! Бутылка стоит около двадцати долларов, — проворчал я.
— Где вы были, — она бросила на меня укоризненно-насмешливый взгляд, — когда вы мне были нужны, мистер Холман?
