— Сестра? — Он с минуту недоуменно смотрел на меня, затем расхохотался. — Так вот что она вам сказала? — Он посмотрел на дрожащую от страха девушку, прижавшуюся к спинке дивана рядом со мной. — Ну, Луиза Патрик, что скажете на это?
— Луиза Патрик? — Пришла моя очередь раскрыть рот от удивления.
— Извините, Рик, — промямлила она, — но он сам не понимает, что говорит...
— К черту все эти глупости, Холман. Мне нужен пакет.
— У меня его нет! — нетерпеливо крикнул я. — Я даже толком не знаю, существует ли он на самом деле. Почему вы не прекратите эту мелодраму, Уэстэрвей? Садитесь, и давайте спокойно все обговорим. Может быть, нам удастся добраться до истины и...
— Мне необходим пакет, — злобно повторил он. — Если я должен буду застрелить вас, Холман, чтобы получить его, меня это не остановит. Он мне нужен немедленно.
Пистолет в его руке слегка приподнялся, теперь он был нацелен точно на меня. Одно дело — полагать, что он не спустит курок, но понимать, что, если я ошибаюсь в своих предположениях, пуля снесет мне половину головы, — совсем иное.
— О'кей, — я понуро пожал плечами, — он у меня дома.
— Где именно?
— На нижней полке холодильника, — незамедлительно сообщил я.
— О'кей! — Он вздохнул с явным облегчением. — Поехали за ним.
Я медленно поднялся с дивана и посмотрел на него.
— Задержитесь на минуточку, — скомандовал он, — сначала ты, беби.
Луиза Патрик, или Уэстэрвей, или кто она была на самом деле, поднялась и медленно направилась к двери, двигаясь как бы под гипнозом. Открыв дверь, она вопросительно посмотрела на Уэстэрвея.
— Как я сказал, сначала ты, затем Холман, беби! — хмыкнул тот. — И если кто-то из вас подумает о разных хитрых трюках по пути, его мечты разлетятся вместе с собственной башкой. Я не шучу!
Девушка вышла на бетонную платформу снаружи, пистолет приказал мне идти следом. Я сделал пару шагов к двери, так что Уэстэрвей оказался у меня за спиной, потом услышал его негромкий смешок:
— Я всегда говорю, что третий — лишний, верно, Холман?
Надо думать, что он ударил меня по затылку рукояткой пистолета. Результат был точно такой же, как до этого в мотеле. Мир взорвался, перед моими глазами возникло черное облако, полностью поглотившее меня.
Глава 5
Я приехал в офис Фредди Хофмана утром, в самом начале одиннадцатого. Мне предстояло интервью с Ясоном Вагнером, так что день не сулил ничего приятного. Впрочем, я пребывал отнюдь не в радужном настроении.
Здоровенная шишка на затылке добавилась к онемевшей шее и болях в области желудка.
Очнувшись в студии Луизы, я с большим трудом заставил себя выбраться на улицу. Обнаружив, что Уэстэрвей предусмотрительно вытащил ключи от моей машины, я уныло подумал, что в три часа ночи не так-то просто найти такси даже в Вест-Голливуде. Когда я все-таки добрался до дому в четыре часа, там уже никого не было, но можно было предположить, что недавно пронесся ураган. К тому времени я был слишком измучен, чтобы переживать из-за таких мелочей, свалился на кровать и проспал четыре часа.
Вряд ли стоит упоминать, что я чувствовал, проснувшись утром. Наскоро перекусив, я вызвал такси, захватил запасные ключи от своей машины и попросил довезти меня до проклятого дома в Вест-Голливуде, где оставалась моя машина. Забравшись в нее, я поехал очень медленно и осторожно, как будто был дряхлым стариком, в офис Хофмана на Сансет-бульваре.
В этом году у него была новая секретарша: весьма развязная потрясающая статуэтка с коротко подстриженными платиновыми волосами. Она механически улыбнулась мне, когда я вошел в офис, глубоко вздохнула, и, могу побожиться, я слышал, как затрещал ее бюстгальтер.
— Мое имя Холман, — устало сообщил я, — мистер Хофман знает меня и примет, если вы сообщите, что я здесь. — Я на мгновение прикрыл глаза. — Пожалуйста, просто скажите ему, что я здесь, и посмотрите, что после этого случится. Это сэкономит нам массу времени, милочка.
— Ну конечно, мистер Холман, — энергично пробормотала она, искажая при этом почти все согласные, так что я был вынужден заняться расшифровкой. — Непременно сделаю.
Я снова раскрыл глаза и изумленно воззрился на нее — она уже подняла трубку. А через минуту положила ее на рычаг и улыбнулась мне.
— Мистер Хофман говорит, чтобы вы проходили к нему, — пролепетала она.
— Спасибо.., вы всегда так легко всего добиваетесь, дорогая?
— Вам следовало бы как-нибудь заглянуть ко мне вечерком! — Ее улыбка положительно была ослепительной. — Мне очень нравятся мужчины с ввалившимися глазами, мистер Холман; знаете, при виде их меня мороз подирает по коже, они такие настойчивые.
— Настойчивые? — Я затряс головой, чтобы освободиться от гипнотического магнетизма ее блестящих голубых глаз. — Ух!
Я проковылял в офис Хофмана и буквально свалился на стул. Агент наблюдал за мой из-за письменного стола с чисто теоретическим интересом. Хофман был жизнерадостным, абсолютно лысым толстяком пятидесяти лет от роду, одним из самых симпатичных парней и к тому же блестящим специалистом. Я познакомился с ним случайно три-четыре года назад, и мы осторожно доверяли друг другу.
— Ты неважно выглядишь, старина! — почти весело заговорил он. — Может быть, я могу тебя чем-то подбодрить? Стаканчик рома или знакомство с сексуально озабоченной исполнительницей народных песен?
— Эта твоя новая секретарша, — произнес я заинтересованно, — тебе не приходится сажать ее на цепь возле стола?
— Тебя просто вводит в заблуждение ее шепелявость, — дружелюбно пояснил он, — зато фигура у нее что надо. Все натуральное... — Он негромко вздохнул. — Как мне кажется, правильный термин для нее — “ненасытная”, но я уверен, что было бы весьма интересно проверить, прав ли я в своих предположениях.
— Ты старый волокита, — хмыкнул я.
— Пока еще средних лет, — поправил он меня, — но я чувствую, что переход в иную категорию состоится помимо моего желания в недалеком будущем.
— Несомненно. Такое тебе предначертано со дня рождения... — произнес я со вздохом, думая, разумеется, о самом себе.
— Убежден, ты явился сюда вовсе не для того, чтобы осведомиться о моем физическом состоянии? — Он по-дружески подмигнул. — Фэбриелла, да?
— Конечно, а как ты узнал?
— Она звонила мне сегодня утром, сказала, будто у тебя неприятности с Его Высочеством, Единственным и Неповторимым Раджой Вагнеровской Продукции, — ответил он все тем же радостным голосом. — Спросила, не мог бы я повнимательней ознакомиться с положением вещей и сообщить ей, если оно изменится в ту или иную сторону в течение ближайших двух-трех дней.
