Я невольно взглянул на высокую грудь, которая так натянула орлоновое полотно ее свитера, что оно определенно достигало того состояния, из которого нет возврата.
— Золотко, вы не возражаете, если я вам задам сугубо личный вопрос?
— Ни капельки, мистер Холман... — Без тени сомнения она произнесла:
— Тридцать девять с половиной дюймов.
— Выглядит гораздо больше, — пробормотал я.
— Все дело в контрасте с двадцатью тремя дюймами талии, — охотно объяснила она. — Признайтесь, не свела ли я вас почти с ума от эротического желания, мистер Холман?
— Нет! — ответил я откровенно. Она вздохнула, и это походило на небольшое землетрясение, которое поколебало основание Тадж-Махала.
— Я разочарована. Это именно то, что мне всегда хотелось сделать с мужчиной с тех пор, как я вычитала эту фразу в какой-то книжке.
— Должно быть, книжка была потрясающая!
— Да! — Она пару раз кивнула. — В конце концов героиня организовала подобие мужского гарема, представляете?
— Ox? — растерянно пробормотал я.
— Мое настоящее имя Дороти Прентис, мои друзья зовут меня Дотти, — добавила она.
— “Дотти” означает “полоумная”? Ну что же, неплохо!
— В любое время, когда у вас окажется свободный вечер, звоните мне, ладно? — деловито произнесла она. — Мне кажется, я бы сумела довести вас до безумия от эротического желания. Откровенно признаться, мистер Холман, вы выглядите слабым игроком.
— Ну что же, людям свойственно ошибаться! — ответил я и поспешил откланяться.
— Прекрасно! — Она вновь одарила меня улыбкой барракуды.
* * *
Длинные, ярко освещенные коридоры административного здания гудели от кипучей деятельности, когда я проходил по ним в половине двенадцатого того же дня. Между мною и внутренним святилищем Ясона Вагнера имелся кордон из трех секретарей и двух личных помощников, но, когда я назвал свое имя, он моментально исчез. Меня ожидают, мистер Вагнер в своем офисе, не пройду ли я сразу же туда? Возможно, при других обстоятельствах я бы почувствовал себя польщенным, но тут мне было не до того.
В это утро он был облачен в самый обычный костюм, я догадался, что японский “счастливый” прикид существовал для особых случаев, когда он задерживался допоздна в офисе. В остальном все оставалось точно таким же, как накануне, вплоть до толстенной сигары, крепко зажатой в толстых пальцах.
— Вы опоздали на десять минут, Холман, — загремел он, — так что не тяните.
— Полагаю, что сейчас не время вспоминать о правилах этики, мистер Вагнер? — осведомился я.
— Какой еще этики? Я ваш клиент, поскольку позвонил вам вчера вечером! — Его глаза под тяжелыми веками впились в мое лицо, явно не одобряя увиденное.
— Вы сами избрали себя в мои клиенты. До вашего звонка у меня уже был клиент.
Сигара быстро описала круг в воздухе, очевидно расправившись раз и навсегда с моей этикой.
— Я вам сказал, — заявил он, — что мне нужно имя.
— Я тоже сказал, что не намерен сообщать его вам, — произнес я не менее твердо, — и я не передумал.
— В таком случае вы просто перестали работать в индустрии минуту назад, Холман, — загрохотал он. — Прощайте.
— Но я не перестал работать на своего первого клиента, мистер Вагнер, — напомнил я ему, — и чем больше я углубляюсь в данное дело, тем сильнее растет во мне уверенность, что в нем была замешана не только ваша личная секретарша.
Он сжал губы:
— Черт побери, о чем это вы сейчас бормочете, Холман?
— Глэдис Пирсон была убита в тот момент, когда она находилась вместе с человеком, шантажирующим моего клиента, — холодно заговорил я. — Вы сами мне объяснили, что она имела доступ к многим частным, совершенно конфиденциальным документам в этом офисе. Так что, возможно, мой клиент не является единственной жертвой. Лично я не сомневаюсь, что она использовала все эти документы для того, чтобы помочь Уэстэрвею шантажировать также и других.
— Черт возьми, я не понимаю, о чем вы, да меня это и не интересует! Убирайтесь вон!
— Если бы я выбирал новую жертву для вымогательства, — медленно продолжил я, — то искал бы человека, занимающего вроде бы неуязвимое положение, но на самом деле что-то скрывающего. Что-то такое, что нельзя было спрятать от личного секретаря, которая была очень близка к нему; что-то, что могло бы погубить его, если бы вскрылась правда. Для такой крупной фигуры, которую я имею в виду, это должно было бы означать нечто большее, нежели личный скандал. Он был бы в состоянии с этим справиться! Это же должно было быть нечто такое, чего бы ему никогда не простили акционеры. Какой-то нечистоплотный трюк, ограбление компании на пару тысяч долларов из вроде бы блокированной иностранной валюты или нечто подобное. Каково ваше мнение, мистер Вагнер?
Сигара замерла в воздухе, он сидел и молча смотрел на меня, его рот приоткрылся, не издав ни единого звука.
Я оперся обеими руками о край стола и перегнулся через него, чтобы иметь возможность смотреть Ясону в глаза.
— Возможно, такой человек существует только в моем воображении, мистер Вагнер, может быть, в самом деле его нет. Я намерен это выяснить.
Неожиданно к нему вернулся дар речи.
— Убирайтесь! — прохрипел он.
— Еще одна вещь... Вы только что заявили, что я перестал работать в индустрии, и мне известно, что вы способны это сделать. Но когда что-то или кто-то угрожает самому моему существованию, не можете же вы предполагать, что я не стану сопротивляться? — Я неприятно усмехнулся. — Я буду бороться, не считаясь с правилами хорошего тона, мистер Вагнер!
Дойдя до двери, я оглянулся. Он продолжал неподвижно сидеть, сигара зажата в руке, но его обычно розовая физиономия приобрела нездоровый серый оттенок.
— Всего хорошего, мистер Вагнер, — вежливо сказал я и зашагал назад по длинному, ярко освещенному коридору.
Студийный страж у главных ворот выскочил из будки на середину улицы, когда заметил еще издали мою приближающуюся машину, и неистово замахал руками, предлагая остановиться.
— Мистер Холман? — Он набрал побольше воздуха в легкие. Его физиономия выражала крайнее изумление. — Сюда позвонил мистер Вагнер. Он ждет у телефона, хочет с вами побеседовать. — Очевидно, он все еще не мог поверить в это. — Мистер Ясон Вагнер! Лично!
Я вылез из машины, он почтительно провел меня в увеличенное подобие собачьей конуры, предохранявшее его от дождя в ненастную погоду, и протянул мне телефонную трубку так, как будто она была сделана из хрупкого стекла.
— Да? — произнес я.
— Холман... — Голос Вагнера звучал не совсем уверенно. — Полагаю, я только что поспешил и наговорил вам лишнего, мистер Холман. Как вы посмотрите на то, чтобы все забыть? Просто забыть, а?
