В столовой четверо молодых американских программистов оккупировали самый дальний от входа столик; вошедшую Терезу они проигнорировали — как и всегда. Одна из женщин читала «Инвестор кроникл», а свободной рукой ритмично сжимала кистевой эспандер; вторая была в тренировочном костюме, с широкой махровой лентой на голове и полотенцем на шее. Кен Митчелл говорил по мобильнику, а его дружок что-то вбивал в наладонник. Перед каждым из них был непременный их завтрак, приготовленный из неких восточных бобов, взращенных без применения минеральных удобрений и антибиотиков и содержащих высокий процент клетчатки (Эми заказывала их по почте из Голландии за жуткие деньги), но никто ничего не ел.
Тереза села на свое обычное место. Кен Митчелл вызывал у нее раздражение, а вместе с тем и любопытство. Он ее словно не замечал — ну вот, к примеру, сегодня, сидит, повернувшись спиной, и никак не реагирует — и хотя она абсолютно не намеревалась иметь с ним впредь что-либо обшее, ей не нравилось, что он смотрит на нее как на пустое место.
Проходя по коридору, Тереза прихватила свою газету; едва она развернула ее и начала просматривать, как к столику кто-то подошел. Решив, что это Эми, Тереза подняла голову и улыбнулась. Но это была не Эми; в полушаге от столика стоял высокий плотный мужчина с наголо обритой головой, в руках у него были блокнот и авторучка.
— Простите, пожалуйста, вы желаете заказать завтрак? — спросил мужчина.
— Да, секундочку.
Удивленная Тереза взяла со стола меню. За три недели, проведенные здесь, она привыкла просто подтверждать Эми, что хочет то же, что и всегда, то есть фруктовый сок, кофе и много тостов из цельнозернового хлеба. Теперь приходилось все это повторять. Мужчина записал заказ и удалился в сторону кухни.
Терезе казалось, что где-то она его уже видела, непонятно только где. В городе, наверное. Если бы здесь, в гостинице, она бы точно запомнила. Нужно будет получше к нему присмотреться.
Пока она ждала свой завтрак, четверо программистов дружно встали и ушли. Ее они так и не заметили. Кен Митчелл закончил уже разговор и на ходу набирал новый номер.
Тереза осталась в столовой одна. Минуты через две наголо обритый мужчина вернулся с дымящимся кофейником и стаканом апельсинового сока.
— Я не знал, что вы предпочитаете цельнозерновой, — сказал он извиняющимся тоном. — Так что пришлось за ним послать. Сейчас принесут. Тут же пекарня рядом, прямо за углом.
— Да не стоило так беспокоиться, сошел бы и белый. — Тереза увидела себя глазами этого мужчины: еще одна чертова американка, привередничающая со своей непонятной едой. Хотя кой, собственно, черт, ведь этот хлеб записан в меню! — А вообще-то Эми уже знает, что я люблю цельнозерновой, и всегда его покупает.
— Эми здесь больше нет, — сказал мужчина.
Он гордо выпрямился и стоял по другую сторону столика, прижимая поднос к груди.
Тереза удивилась, но не так чтобы слишком; подсознательно она все это время ждала каких-то изменений.
— А что случилось? — спросила она. — С ней что-нибудь не так?
— Нет, с ней все в порядке. Просто захотела отдохнуть.
— И вы ее подменили?
— Я подменил ее во всем. Теперь гостиницей занимаюсь я.
— Вы ею управляете?
— Ну, в общем-то, да, управляю. Я ее новый хозяин.
— Так что же, и Ника тоже нет?
— Все это вышло вчера, совсем неожиданно. Я давно присматривался к этому заведению, а тут вдруг услышал, что Ник продает, мы с ним поговорили и ударили по рукам.
— Вот так вот просто и сразу? Еще вчера они ничего об этом не говорили.
— Скорее всего, они и раньше об этом думали. — (Тереза молчала.) — Простите, пожалуйста, но мне нужно идти, — сказал мужчина. — Хлеб принесет вам моя жена, буквально через минуту.
Мужчина повернулся и ушел, прикрыв за собой служебную дверь; Тереза проводила его взглядом. При всей своей тривиальности, эта новость ее задела. Конечно же, хозяева гостиниц не обязаны оповещать постояльцев о своих делах и намерениях, однако и Ник, и Эми казались такими открытыми, такими откровенными, и было до крайности странно, что никто из них ничего ей не сказал. Ну хотя бы «до свидания», для вежливости.
Тереза налила кофе и начала отхлебывать апельсиновый сок в ожидании тостов. Через несколько минут мужчина вернулся. Он поставил перед ней тосты — засунутые на английский манер в державку, чтобы быстрее остывали, — и собрался было снова уйти, когда Тереза сказала:
— Где-то я вас раньше видела? Вы не знаете где?
— Да, может быть, где-нибудь здесь. Ведь я заходил иногда в этот бар. Только раньше, — он провел рукой по подбородку, — у меня была борода. Я прихожусь Эми деверем. Дэвид Хартленд, так меня звать.
Ну да, конечно же, это он разговаривал с Эми на рынке. Агрессивно разговаривал, но это не казалось тогда особенно важным. А потом она видела его выходящим из здания «Экс-экс».
— Так значит, вы брат?..
— Ну да, брат Джейса, старший. Вы, наверное, знаете, что случилось с Джейсом?
— Эми мне рассказала.
Ее собственные воспоминания, как мертвый Джейс лежал на крыше того дома.
— Мы с Джейсом давно уже думали об этой гостинице, хотели купить ее у Никовых родителей. Тогда все как-то не сложилось, а когда я услышал, что Ник ее продает, то сразу ухватился за удобный случай. — Во время разговора Дейв Хартленд отошел от Терезы на пару шагов и стоял теперь рядом с сервантом. Открыв один из ящиков, он достал ворох ножей и вилок и завернул их в принесенное полотенце. — В Булвертоне все меняется, может быть, и вы об этом слышали. К нам в город приходят большие деньги. — Он как-то многозначительно взглянул на столик, оставленный американцами. — Многие люди станут жить по-другому, а затем постепенно переменится и весь город. Через десять лет вы не узнаете Булвертон.
— Так вы что же, уже купили гостиницу?
— Нужно еще разобраться со всей этой бумажной волокитой, но по рукам мы ударили. У Ника есть адвокат, у меня теперь тоже есть, а адвокаты — известная публика, у них ничего быстро не делается. А Ник и Эми не захотели дожидаться и прямо вчера сорвались и уехали. И вещи свои все здесь оставили, мы их соберем и сложим, пусть забирают, когда захотят.
— А вы не знаете, куда они направились?
— Да нет, они мне не сказали, — ответил Дейв Хартленд, но с какой-то такой интонацией, что Тереза была почти уверена, что он кривит душой. — Думаю, это будет у них вроде медового месяца.
Тереза рассмеялась, но не потому, что усмотрела в этой новости нечто смешное, а скорее просто для разрядки.
— Так значит, я их больше и не увижу? — спросила она. — А ведь мы с Эми почти уже подружились.
— Не знаю. Разве что вы пробудете здесь еще с месяц. Да и то по тому, как Эми и Ник вчера говорили, было не очень похоже, что они думают когда-нибудь вернуться. Слишком уж много тяжелых воспоминаний связано у них с нашим городом. И у них, и у многих других людей.
