Люди пели все громче и громче, и вскоре весь корабль подхватил один гимн, и мы с Маленькой Саломеей тоже присоединились к многоголосому хору, но ветер уносил наши голоса прочь.
Какое-то время мы плутали, пробираясь между чужими людьми, но в конце концов нашли свою семью. Мама и тети пытались шить, стараясь не обращать внимания на ветер, срывающий покрывала с их голов. Тетя Мария сказала, что у дяди Клеопы лихорадка. Он свернулся калачиком и спал под одеялом. Он все пропустил.
Иосиф устроился неподалеку, на одном из сундуков, взятых нами с собой. Он, как всегда, молчал, глядя на синее небо, на мачту и тугие паруса. А вот дядя Алфей вступил в спор с другими пассажирами о трудностях, которые, вероятно, ждали нас в Иерусалиме.
Иаков весь обратился в слух, и скоро я тоже стал прислушиваться, хотя не смел приблизиться к спорящим из-за боязни, что они уйдут, если заметят меня. Мужчины стояли плотной группой и пытались перекричать усиливающийся ветер, еле удерживая взмывающие в воздух накидки, наклоняясь то в одну сторону, то в другую, балансируя на уходящей из-под ног палубе.
Мне нужно было услышать, о чем идет речь, и я рискнул придвинуться к ним. Маленькая Саломея хотела пойти со мной, но ее не пустила мать, и я помахал ей, давая понять, что скоро вернусь и чтобы она подождала меня.
— Говорю вам, это опасно, — произнес по-гречески один из них. Это был высокий мужчина с очень темной кожей, богато одетый. — На вашем месте я бы в Иерусалим не ездил. У меня все иначе, там мой дом, там ждут меня жена и дети. Я должен ехать. Но говорю вам, сейчас не время отправляться в Иерусалим на паломничество.
— Я хочу быть там, — ответил другой, тоже свободно владеющий греческим языком, хотя на вид из небогатых. — Хочу посмотреть, что происходит. Я находился в городе, когда Ирод сжег заживо Матфия и Иуду. — Он кивнул моему дяде. — Теперь хочу увидеть, как Ирод Архелай воздаст всем по справедливости. Люди, которые помогали его отцу, должны быть наказаны. То, как Архелай поведет себя, многое определит.
Я был поражен. О царе Ироде я слышал многое, но ничего не знал о новом царе, его сыне — Ироде Архелае.
— Ну а что же он говорит людям? — спросил дядя Алфей. — Должен же он что-то сказать.
Дядя Клеопа, впервые за время плавания покинувший общество женщин, внезапно перебил его.
— Наверняка он скажет им все, что ему заблагорассудится, — заявил он таким тоном, как будто ему все известно. — Архелаю надо выждать, когда Цезарь признает его царем. Он не может править, пока его власть не подтвердит Цезарь. А до тех пор все его слова — пустой звук. — И мой дядя по обыкновению язвительно засмеялся.
Интересно, что подумали о нем его собеседники?
— Разумеется, он просит людей проявить терпение, — снова заговорил первый мужчина. Греческая речь свободно лилась с его уст, такая же красивая, как речь Филона или нашего учителя. — Ну да, он ждет подтверждения и я от Цезаря и поэтому просит всех подождать. Но толпа не слушает его посланников. Толпа ждать не хочет. Она хочет действия. Она жаждет мести. И, кто знает, может, она ее и получит.
Его слова озадачили меня.
— Вы должны понять, — произнес мужчина в бедных одеждах, более сердитый, чем другие, — что Цезарь не ведает обо всех злодеяниях старого Ирода. Как может Цезарь знать обо всем, что происходит в империи? Говорю вам, виновные должны поплатиться за свои преступления!
— Да, — согласился высокий мужчина, — но не во время же Песаха в Иерусалиме. Там соберутся паломники со всей империи.
— А почему нет? — горячился второй. — Почему не на глазах у всего мира? Может, тогда до Цезаря дойдет, что Ирод Архелай не стоит во главе тех, кто настаивает на воздаянии, кто жаждет возмездия за кровь убиенных.
— А почему царь Ирод сжег тех двух учителей Закона? — Вопрос сорвался с моих губ неожиданно.
Иосиф тут же обернулся ко мне, хотя все это время сидел в глубокой задумчивости, и посмотрел сначала на меня, а потом на спорщиков. Но высокий мужчина, более уравновешенный из двух, уже стал отвечать мне.
— Потому что они повергли наземь золотого орла, которого Ирод водрузил над воротами великого храма, вот почему, — спокойно объяснил он. — В Законе четко говорится: в нашем храме не должно быть изображений живых существ. Ты уже достаточно большой, чтобы знать такие вещи. Разве тебя не учили этому? Конечно, храм построил Ирод, но это совсем не значит, что он может вносить в него изображение живого существа. Стоило ли трудиться стольким людям над возведением храма, если после этого Ирод захотел нарушить Закон и установить на воротах образ орла? Он осквернил храм.
Я понял его, хотя слова его были непростыми. Я поежился.
— Они были фарисеями, те учителя Закона, — продолжал высокий мужчина, не сводя с меня взгляда. — Они привели с собой учеников, чтобы свергнуть орла. И за это Ирод забрал их жизни!
Ко мне подошел Иосиф. Сердитый спорщик обратился к нему:
— Не забирай его, пусть учится. Он должен знать имена Матфия и Иуды. Оба мальчика должны их знать. — Он указал на меня и на Иакова. — Они поступили правильно и справедливо. Они понимали, что за чудовище этот Ирод. Все знали. Вы-то прятались в Александрии, вас это не касалось. — Он посмотрел на моих дядей. — Ну а мы жили с ним и с его злодеяниями. Все пострадали от них, и великие, и ничтожные, говорю вам. Однажды царю Ироду пришло в голову, что родился новый царь, сын Давида, подумать только! И он послал своих солдат за две мили от Иерусалима, в город Вифлеем, чтобы…
— Хватит! — прервал его Иосиф, выставив вперед ладонь, правда, при этом он улыбался и кивал.
Быстро и решительно он отвел меня к женщинам. Иакову он разрешил остаться и слушать разговор дальше. Ветер уносил их слова прочь. До меня не доносилось ни звука.
— Так что же случилось в Вифлееме? — спросил я Иосифа.
— Ты будешь слышать рассказы о деяниях Ирода всю жизнь, — негромко объяснил Иосиф. — Помнишь, что я сказал тебе? Есть некоторые вопросы, которые тебе пока еще рано задавать.
— А мы все равно пойдем в Иерусалим?
Иосиф не ответил.
— Иди, сядь рядом с матерью и другими детьми, — велел он.
Я послушался.
Море разбушевалось не на шутку. Корабль качало и швыряло. Мне сделалось муторно и холодно.
Маленькая Саломея ждала меня. Я втиснулся между ней и мамой и, согревшись, почувствовал себя лучше.
Иосий и Симеон уже заснули на самодельной постели из наших тюков и котомок. Сила и Левий устроились вместе с Илией, племянником жены дяди Клеопы, Марии, который жил с нами. Вместе они рассматривали паруса и снасти.
— О чем говорили взрослые? — поинтересовалась Саломея.
— В Иерусалиме неспокойно. Надеюсь, мы все же туда пойдем, я хочу увидеть его. — Я вспомнил об услышанном и воскликнул восторженно: — Саломея, только подумай, люди со всей империи направляются сейчас в Иерусалим!
