Книга Жертва всесожжения, страница 14. Автор книги Лорел Гамильтон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Жертва всесожжения»

Cтраница 14

Он сидел за столом, ожидая меня. Я увидела его прямо от дверей, хотя передо мной маячил метрдотель. Без разницы – я наслаждалась зрелищем. У Жан-Клода волосы черные и вьющиеся, но что-то он с ними сделал, и они стали тонкими и прямыми, спадали на плечи, слегка завиваясь на концах. Лицо его казалось еще тоньше, как самый деликатный фарфор. Он был не красив – прекрасен. Не знаю точно, что спасало его лицо от некоторого оттенка женственности – что-то такое в линии щеки, в изгибе челюсти, но его нельзя было принять ни за кого другого, кроме как за мужчину. Одет он был во что-то ярко-синее – такого цвета я на нем еще не видела. Короткий пиджак из блестящей почти как металл ткани, с кружевными аппликациями в форме цветов. Сорочка, как обычно, с кружевами в стиле семнадцатого века, но сегодня она была сочного темно-синего цвета, до самого пышного высокого воротника, обрамляющего лицо; кружева выплескивались и из рукавов, прикрывая верхнюю часть изящных белых кистей.

В руке он держал пустой бокал, вертя его ножку в пальцах и глядя, как преломляется в хрустале свет. Он не мог выпить больше глотка вина за раз и очень об этом печалился.

Метрдотель подвел меня к нему. Жан-Клод поднял на меня глаза, и при виде его лица у меня стеснилось в груди, вдруг стало трудно дышать. Глаза Жан-Клода из-за синих кругов под ними стали еще синее, уже не цвета полночного неба, а кобальтовые, как хороший сапфир. Но никакой камень не мог содержать в себе столько разума, темного знания. Приближаясь к нему, я задрожала под его взглядом. Не от холода, не от стpaxa – от предвкушения.

Идти на каблуках да еще в платье с боковыми разрезами – это искусство. Походка должна быть размашистой и расслабленной, с покачиванием бедер, иначе платье запутается в ногах и подвернувшийся каблук свихнет лодыжку. Идти надо так, будто знаешь, что в этом наряде у тебя потрясающий вид и иного быть не может. Усомнишься в себе, потеряешь на миг уверенность – тут же грохнешься на пол и превратишься в тыкву.

Многo лет я не умела носить каблуки и вечерние платья. Жан-Клод за месяц научил меня тому, чему мачеха не могла за двадцать лет.

Он встал, и я не возражала, хотя однажды когда-то испохабила свидание, вставая каждый раз, когда он вставал из-за других девушек за нашим столом. Во-первых, я с тех пор помягчела, во-вторых, так мне был виден весь его наряд.

Штаны были из черного полотна, гладко прилегающие, настолько, что было понятно – под ними ничего, кроме его самого. Черные сапоги до колен из похожей на креп кожи, морщинистой и нежной.

Он скользнул ко мне, и я стояла, глядя, как он идет. Я все еще наполовину боялась его. Боялась того, как сильно я его хочу. Как кролик, пойманный фарами машины, застывший в ожидании смерти. Но разве у кролика так колотится сердце, все сильнее и сильнее? Разве душит его собственное дыхание в горле? Окатывает ли его восторг страха, или просто приходит смерть?

Жан-Клод обнял меня, притянул к себе. Бледные руки, скользнувшие по моим обнаженным плечам, были теплы. Он питался сегодня, одолжил чье-то тепло. Но его отдали добровольно, даже охотно. Принц Города никогда не выпрашивает доноров. Кровь – почти единственная телесная жидкость, которой мы не обменивались.

Я запустила руки под шелк его сорочки, под пиджак. Я хотела растаять всем телом от его краденого тепла. Хотела провести руками по шероховатому полотну, столь контрастному гладкому шелку. Жан-Клод – он весь, даже его одежда, – это всегда праздник чувственности.

Он нежно поцеловал мои губы – мы уже знали, что помада мажется. Потом он наклонил мне голову набок, его дыхание коснулось моего лица, далее шеи – как струйка огня до коже. И он произнес прямо над моим бьющимся на шее пульсом:

– Ты сегодня прекрасна, mа petite.

И нежно прижался ко мне губами. Я судорожно выдохнула и отодвинулась.

Таково было приветствие у вампиров – легкий поцелуй в пульс на шее. Жест, принятый лишь среди самых близких друзей. Знак огромного доверия и нежности. Отклонить его – значит показать, что ты очень злишься или не доверяешь. Мне все еще казалось, что это приветствие слишком интимно для общественного места, но я видела, как Жан-Клод приветствует так других и как возникают драки из-за отказа. Древний жест, уходящий корнями в обычай. Сейчас он превращался в щегольское приветствие у эстрадников и прочей подобной публики. По-моему, все же лучше, чем целовать воздух возле лица.

Метрдотель держал мой стул. Я махнула ему рукой, что не надо. Это был не феминизм, просто недостаток грациозности. Мне никогда не удавалось придвинуться к столу так, чтобы стул не въехал мне по ногам или чтобы не оказаться так далеко от стола, что потом приходилось подтаскивать стул самой. Так что черт с ним, как-нибудь сама справлюсь.

Жан-Клод смотрел, как я воюю с креслом, улыбался, но не пытался помочь. В этом я его все же переломала. Он грациозно занял свое место. У него франтоватые движения, и он ловок, как кошка. Даже в минуты отдыха ощущалось присутствие мышц под кожей, чего-то абсолютно мужского. Раньше я думала, что это вампирская иллюзия, но нет, это был он.

Такой он был.

Я покачала головой.

– Что случилось, mа petite?

– Я чувствовала себя Золушкой на балу, пока тебя не увидела. Теперь я как одна из злых сестер.

Он добродушно сказал:

– Ма petite, ты прекрасна и знаешь это. Должен ли я тешить твое тщеславие, повторяя эти слова?

– Я не напрашивалась на комплимент. – Поглядев на него, я снова покачала головой: – Ты сегодня потрясающе выглядишь.

Он улыбнулся, склонив голову набок, волосы упали вперед.

– Merci, та petite.

– А волосы ты развил перманентом? – спросила я. – Выглядят великолепно, – поспешно добавила я, и так оно и было, но все же я надеялась, что это не перманент. Мне нравились его кудри.

– Если бы так, что бы ты сказала?

– Если бы так, мог бы просто ответить «да». А ты меня дразнишь.

– Ты бы горевала, если бы моих кудрей не стало? – спросил он.

– Я бы могла сделать для тебя то же самое.

Он сделал страшные глаза, изображая ужас.

– Только не твою корону, mа petite, mon Dieu [2] ! – Он надо мной смеялся, но я к этому привыкла.

– Ни за что не подумала бы, что ты сможешь втиснуться в такие облегающие штаны.

Он улыбнулся шире:

– А я ни за что не подумал бы, что ты сможешь спрятать пистолет под таким изящным платьем.

– Он себя обнаруживает, только если меня обнять.

– Очень верное замечание.

Подошел официант и спросил, что мы будем пить. Я заказала воду и колу. Жан-Клод отказался. Если бы он мог что-то заказать, то только вино.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация