– Я должен, чтобы указать дорогу, – ответил Ашер.
– Тогда обопрись руками на машину.
Он наморщил лоб – снисходительно и иронически:
– Простите?
– Мне плевать, будь ты даже вторым пришествием
Антихриста, но ты не будешь сидеть у меня за спиной в моей же машине, если я не
буду знать, что у тебя нет оружия.
– Ма petite, он вампир. Сидя в машине у тебя за спиной,
он может убить тебя и без оружия.
Я покачала головой:
– Ты прав. Я знаю, что ты прав, но дело тут не в
логике, Жан-Клод. Дело в том, что я просто не могу, чтобы за мной сидел кто-то
и я не знала, нет ли у него чего-нибудь под пальто. Не могу – и все.
Это было правдой. Хотя и параноидальной, но правдой.
Жан-Клод знал, что спорить со мной бесполезно.
– Хорошо, mа petite. Ашер, не будешь ли ты так любезен
повернуться лицом к машине?
Ашер блеснул клыками в ослепительной улыбке.
– Ты хочешь меня обыскать? Я могу тебя голыми руками разорвать
на части, а ты волнуешься из-за пистолета? – Он тихо засмеялся, а мне
будто газировки налили за шиворот. – Какая умилительная девушка!
Это я-то?
– Сделайте как я сказала.
Он повернулся к джипу, все еще тихо смеясь.
– Ноги в стороны, руки на капот.
Снова я вытащила пистолет. Наверное, надо его носить на цепи
на шее, как кулон. Я прижала ствол к спине Ашера, и он напрягся под моими
руками.
– Кажется, ты к этому относишься всерьез.
– Абсолютно, – сказала я. – Шире ноги.
Он подвинул ногу, но недостаточно.
Я стукнула его по ногам так, чтобы ему пришлось опереться на
руки, и стала обыскивать одной рукой.
– До чего доминантная особа. Она любит быть сверху?
Я не отреагировала. Удивительнее, что и Жан-Клод тоже
промолчал.
– Медленней, медленней! Разве Жан-Клод не учил тебя не
спешить? – В нужный момент он застонал на вдохе: – Ах, вот так, хорошо...
Да, мне было неловко, но я обыскала его с головы до ног.
Черт возьми, искать было совершенно нечего. Зато мне стало спокойнее. Я
отступила назад и убрала пистолет.
Он наблюдал за этим процессом через плечо.
– А лифчик под цвет трусиков?
Я покачала головой.
– Можешь встать.
Он выпрямился, опираясь на капот:
– А разве не надо обыскать меня голым?
– Размечтался.
Он стоял, оправляя пальто:
– Ах, Анита, ты даже не знаешь, о чем я мечтаю.
Понять выражение его лица я не смогла, но достаточно было
просто его видеть. Нет, мне не хотелось знать, что видит
Ашер, закрывая глаза на рассвете.
– Не пора ли ехать? – спросил Жан-Клод.
– Тебе так не терпится расстаться с жизнью? – Гнев
Ашера вернулся внезапно, смыв поддразнивающе-галантную любезность.
– Сегодня совет меня не убьет, – ответил Жан-Клод.
– Ты так в этом уверен?
– Приказ совета запретил тем из нас, кто живет в Штатах,
драться друг с другом до тех пор, пока не будет принят или отклонен закон,
который сейчас обсуждается в Вашингтоне. Совет хочет, чтобы мы сохранили
легальность в этой стране. Если они нарушат собственные правила, никто другой
им следовать не будет.
Ашер повернулся лицом к свету.
– Есть вещи похуже смерти, Жан-Клод.
Жан-Клод вздохнул:
– Ашер, я тебя не предавал. Что мне сказать, чтобы ты
поверил? Ты сам чувствуешь, что я говорю правду. Я примчался, как только узнал.
– За три столетия ты вполне мог себя убедить, будто
правда в том, что ты хочешь, чтобы было правдой. Но от этого оно правдой не
становится.
– Что ж, пусть будет так, Ашер. Но я бы многое отдал,
чтобы искупить то, что ты считаешь моей виной. Я бы оживил ее, если бы это было
в моих силах.
Ашер поднял руку, будто отбиваясь от этой мысли:
– Нет, нет, нет! Это ты ее убил. Ты дал ей умереть. Ты
дал ее сжечь. Я чувствовал, как она умирает, Жан-Клод. Я был ее Мастером. Она
так боялась! И до последней секунды она верила, что ты ее спасешь. Я был ее Мастером,
я знаю, что она умерла с твоим именем на устах.
Жан-Клод повернулся к Ашеру спиной. Тот двумя шагами подошел
вплотную, схватил Жан-Клода за руку и повернул к себе. В свете уличных фонарей
на щеках Жан-Клода блеснули слезы. Он плакал о женщине, умершей более двухсот
лет назад. Долгий срок для слез.
– Ты мне никогда этого не говорил. – Голос
Жан-Клода был еле слышен.
Ашер оттолкнул его так, что тот пошатнулся.
– Побереги свои слезы, Жан-Клод. Они тебе понадобятся
для себя – и для нее. Совет обещал мне отмщение.
Жан-Клод вытер слезы тыльной стороной ладони.
– Ты ее не убьешь. Они этого не позволят.
Ашер улыбнулся, и очень неприятной была эта улыбка.
– Мне не нужна ее смерть, Жан-Клод. Мне нужно, чтобы ты
страдал.
Он стал кружить вокруг меня, как акула. Я поворачивалась
вслед за ним и знала, что он слишком близко, что, если он бросится, я ни за что
не успею выхватить пистолет.
– Наконец-то ты мне дал то, чем тебя можно ранить,
Жан-Клод. Ты полюбил. А любовь никогда не бывает бесплатной, Жан-Клод. Это чувство
стоит дороже любого другого, и я увижу, как ты заплатишь сполна.
Он стоял перед Жан-Клодом, сжав в кулаки опущенные руки, и
дрожал от усилия – не ударить сейчас. Жан-Клод перестал плакать, но я не была
уверена, что он дал бы сдачи. В этот момент я поняла, что он не хочет делать
Ашеру больно. Вина – мощнейший источник великодушия. Проблема была в том, что
Ашер хотел сделать больно ему.
Я встала между ними и сделала шаг вперед. Ашеру оставалось
либо отступить, либо соприкоснуться со мной. Он отступил, глядя на меня так,
будто не понимал, откуда я взялась. На этот миг он обо мне забыл.
– Самое дорогостоящее чувство – не любовь, Ашер, –
сказала я и опять шагнула вперед, и он отступил еще на шаг. – А ненависть.
Потому что она съедает тебя изнутри и выжигает, а потом убивает.
– Очень философично, – сказал он.
– Философия – вещь хорошая, – согласилась
я. – Но вот что запомни: никогда больше не грози нам. Потому что иначе я
тебя убью. Потому что мне по фигу твои прежние страдания. Это ясно? Тогда
поехали.
Ашер несколько мгновений смотрел на меня. Потом ответил:
– С удовольствием. С нетерпением жду момента, когда
представлю вас совету.
