Падма вплыл в комнату, едва касаясь ногами пола, будто летел
на вихрях собственной силы.
Я должна была бы ощутить его силу вампира, но он был почти
пуст, будто что-то сдерживало его или защищало меня. Я снова глянула на
Жан-Клода. Действительно ли у него хватает сил нас защищать? Настолько сильно
помог ему триумвират? Лицо Жан-Клода ничего мне не сказало, а спрашивать я не
решилась – в присутствии Мастера Зверей.
Леопардиха лежала на боку, тяжело дыша. Ее зеленые глаза
смотрели на меня, и дружелюбным этот взгляд назвать было нельзя.
– Когда я их позвал, – сказал Падма, – она
пыталась со мной торговаться. У них даже альфы нет, и все-таки она пыталась
торговаться. Она обещала без борьбы привести всех леопардов, и они будут делать
все, что я скажу, если я дам ей убить тебя. Помогу убить тебя.
Мастер Зверей ткнул пальцем себе за спину, и рядом с ним
встала невысокая изящная женщина – будто ждала в коридоре, пока ее позовут. Как
хорошо выдрессированная собака. Она была голой, если не считать ожерелья весом
не меньше пяти фунтов, сверкающего бриллиантами. Смугловатый оттенок ее кожи
говорил о струйке африканской крови в ирландском русле. Лицо ее щеголяло
синяками, и все тело пестрело лиловым. Одна из самых красивых женщин, которых
мне доводилось видеть, даже с синяками. Идеально сложена с головы до ног. Карие
глаза испуганно забегали между леопардом, Жан-Клодом и крысолюдом, пометались и
остановились на мне.
В глазах этих читалась мольба, и даже без слов было ясно, о
чем они просят. «Спасите!» Понимаю, но почему это должна делать я?
– Элизабет привела с собой всех прочих. Вивиан я выбрал
себе в подарок. – Падма рассеянно потрепал ее по волосам, как гладят
собаку. – За каждую травму я дарю подарок ей. Она будет богатой, если выживет.
Воздух вокруг этой женщины дрожал, как над раскаленным
асфальтом. Еще один незнакомый мне леопард-оборотень. Сколько их всего? Сколько
своего народу отдала Элизабет в руки злодеев?
– Семейный выход сынка с папашей на тренировку по
изнасилованию? – спросила я.
– Ты меня утомляешь, Анита Блейк! – нахмурился
Падма.
– Взаимно, – ответила я.
– Мы заставили Странника покинуть тело хозяина, но его
сила все еще прикрывает тебя. Он не хотел дать тебе почувствовать несчастья
твоих вампиров. А сейчас, кажется, он не дает тебе почувствовать полный прилив
моих сил. Жаль. Ты бы задрожала от страха.
Жан-Клод коснулся моего плеча, и мне хватило этого
напоминания. Я пришла не пикироваться с Мастером Зверей. Убить его – заманчивая
мысль, но я видала старых вампиров, которых не брали серебряные пули. При моем
невезении Падма может оказаться таким же.
Он отозвал леопардов. Желтый терся о ноги Падмы, как большой
котенок. Элизабет сидела неподвижно, как хорошо выдрессированная собака.
Вилли и Ханна никого вообще не видели. Он трогал ее
осторожно, как стеклянную, они целовались – целомудренными прикосновениями губ,
и это была только любовь и нежность. Приятно было смотреть.
– Теперь понимаешь, почему я отдал ее своему сыну?
Когда ее обижают, им обоим невыносимо больно. А их тела нужны были Страннику.
Я глядела на него в упор. Мне было противно еще и тогда,
когда я считала, что он это сделал потому, что Ханна красивая и
привлекательная, но знать, что жестокость была рассчитанной, – это было
еще противнее.
– Ты сукин сын.
– Ты хочешь меня рассердить? – спросил он.
– Анита, прошу тебя. – Жан-Клод коснулся моей
руки.
Он редко называл меня настоящим именем. И обычно это было
связано либо с чем-то очень серьезным, либо с тем, что мне не нравится. На этот
раз – и то и другое.
Я так и не узнала, что собиралась ответить, потому что в
этот миг Странник убрал щит. Мощь Падмы обрушилась на нас. Она загремела,
наполняя мне голову, путая все мысли. Я рухнула на колени, будто получив
молотом между глаз. Жан-Клод устоял, но я ощутила, как он покачнулся.
Падма расхохотался.
– Он не может найти хозяина и не может больше держать
щит!
Голос прошелестел будто ветром по комнате. Не знаю, слышала
я его ушами или он раздавался у меня в голове.
– Ему понадобятся силы в коридоре, и я решил убрать
щит. Хватит игр, Падма. Пусть увидит, что перед ним.
В этих словах была примесь какого-то запаха: свежевскопанная
земля, запах корней, вытащенных из почвы. Я почта ощущала катание жирной земли
у себя в пальцах.
Я стиснула руки на браунинге так, что они задрожали, но не
могла стряхнуть это ощущение земли между ладонями и железом. Даже глядя на
рукоятку, видя, что она чистая, я не могла его прогнать.
– Что это? – спросила я, удивляясь и восхищаясь,
что смогла связать два слова.
– Это члены совета, – ответил Жан-Клод. – Они
– как это говорится? – сняли перчатки.
– Черт! – сказала я.
Падма засмеялся, глядя на меня в упор; я понимала, что он
сейчас всю свою мощь бросил на меня, бедненькую. Сила его стучала по мне, врывалась
в меня. Ощущение среднее между тем, как схватиться за оголенный провод и сунуть
руку в огонь. Электрический жар проедал мое тело, огненный жар собирался
внутри. Он изгибался, как растущий кулак, и если он расставит пальцы, он
разорвет меня, я взорвусь от этой силы.
И я закричала.
Глава 16
Холодок повеял над жарой. Ветер, прохладный и
умиротворяющий, как смерть, прошел по коже. Он сдул мне волосы с лица назад,
наполнил благословенной прохладой. Руки Жан-Клода гладили меня по плечам. Он
стоял на коленях, держа меня в объятиях. Как я падала – не помню. Жан-Клод был
прохладен на ощупь, и я знала, что это он отдает трудно добытое тепло. Отдает,
чтобы охладить огонь.
Страшное давление у меня внутри ослабло и исчезло, будто
ветер Жан-Клода задул огонь Падмы. Но это дорого ему обошлось. Я слышала, как
замедляется ритм его сердца. Тепло, имитирующее жизнь, покидало его тело, и на
его место приходила смерть.
Я обернулась в его объятиях и заглянула ему в лицо. Оно было
бледно и невозмутимо, и ничего в нем не выдавало той страшной цены, которой
пришлось расплатиться за мое спасение.
Ханна обернулась к нам, и ее избитое лицо было совершенно
спокойным.
– Прими мои извинения, Жан-Клод. Мой соотечественник
ответил на дерзость твоей слуги по собственной инициативе.
Вилли отшатнулся от Ханны, тряся головой.
– Будь ты проклят, будь ты проклят!
Серые глаза Ханны рассерженно зыркнули на него.
– Не искушай меня, ничтожный. Оскорбить меня и остаться
в живых – это не по твоим силам.
– Вилли! – произнес Жан-Клод.
