Брюки у нее были из розового полотна, трусов я не нашла. Их
не было. Я знала, что раньше они были, потому что Сильвия не вышла бы без них.
Она леди, а леди так не делают.
Когда все уже было прикрыто, она подняла на меня взгляд. Такое
было в ее карих глазах, что мне захотелось отвернуться, но я себе не позволила.
Если она могла перенести всю ту муку, что сейчас отразилась на ее лице, то
самое меньшее, что я могу сделать, – не отводить взгляд. Не моргнуть. Я
даже плакать перестала.
– Я не выдала стаю, – сказала она.
– Знаю, – ответила я. Мне хотелось до нее
дотронуться, поддержать, но я не решалась.
Она рухнула лицом вперед, всхлипывая – не плача, но
всхлипывая так, будто выплакивает внутренности по кускам. Я осторожно обняла ее
за плечи. Она припала ко мне, держась за меня. Наполовину она лежала у меня в
руках, наполовину на коленях, и я медленно ее укачивала. Наклонившись к ее уху,
я тихо выдохнула:
– Он покойник. Все они покойники.
Она медленно затихла, потом посмотрела на меня:
– Клянешься?
– Клянусь.
Она припала ко мне и тихо сказала:
– Я не стану убивать Ричарда.
– И хорошо, потому что мне не хотелось бы убивать тебя.
Она засмеялась, и смех тут же перешел в плач, но тише,
спокойнее, без того отчаяния.
Я посмотрела на остальных. Мужчины, живые и мертвые, глядели
на меня.
– Рафаэль идет с нами, дебаты окончены.
– Очень хорошо, – кивнул Падма.
Фернандо обернулся к нему:
– Отец, этого нельзя! Волки – ладно, но не Царь Крыс.
– Тише, Фернандо.
– Ему нельзя позволить жить, если он не покорится!
– Ты недостаточно крыса, чтобы стать для него
доминантом, Фернандо? – спросила я. – Он сильнее, чем ты можешь
вообще быть, и за это ты его ненавидишь.
Фернандо шагнул ко мне. Падма и Странник удержали его, взяв
каждый за плечо.
Жан-Клод встал между нами.
– Пойдем отсюда, mа petite. Ночь выдалась утомительная.
Странник медленно отступил от Фернандо. Не знаю, кому из нас
он меньше доверял – мне или крысенку. Потом Странник медленно отстегнул цепи
Рафаэля. Крысолюд все еще был в обмороке, безразличный к своей судьбе.
Я встала, Сильвия поднялась вместе со мной. Она отодвинулась
от меня, попыталась идти сама и чуть не упала. Я подхватила ее, Джейсон поймал
ее за вторую руку.
Фернандо захихикал.
Сильвия споткнулась, будто получила пощечину. Этот смешок
резал сильнее любых слов. Я приложила губы к ее щеке, прижала свободной рукой
ее лицо к своему, шепнула прямо в ухо:
– Не забудь, он покойник.
Она на миг прижалась ко мне, потом кивнула, выпрямилась и
позволила Джейсону отвести себя к лестнице.
Жан-Клод как можно бережнее поднял Рафаэля и положил его
себе на плечи. Рафаэль застонал, руки его сжались в кулаки, но глаз он не
открыл.
Я повернулась к Страннику:
– Тебе нужно найти себе другую лошадь. Ханна идет с
нами.
– Да, конечно, – ответил он.
– Быстрее, Странник!
Он посмотрел надменно – такого выражения я на лице Ханны еще
никогда не видела.
– Не стоит тебе вести себя глупо, Анита, из-за одного
удачного акта магической бравады.
Я улыбнулась, зная, что улыбка эта не из приятных.
– Сегодня у меня терпение кончилось, Странник. Быстро
выметайся из нее, или...
Я ткнула стволом браунинга в пах Фернандо – все стояли
настолько близко.
У Фернандо широко открылись глаза, но он и вполовину не
испугался так, как надо было бы. Я прижала ствол чуть сильнее – большинство
мужчин в таком случае отступают. Он слегка ухнул, когда ствол вдавился, но
наклонился ко мне, пытаясь поцеловать.
Я засмеялась. И смеялась, пока его губы витали вблизи моих,
а ствол упирался в его тело. И смех, а не ствол заставил его отодвинуться.
Ханна свалилась на колени – Странника в ней не было. Надо
было, чтобы кто-нибудь помог ей подняться. Я подумала о Вилли, и он тут же
появился и помог Ханне встать, не глядя на меня. Я не сводила глаз с плохих
парней. Все надо делать по порядку.
– Почему ты смеешься? – спросил Фернандо.
– Потому что такие мудаки, как ты, долго не
живут. – Я отодвинулась, по-прежнему направляя на него ствол. – Это
твой единственный сын? – спросила я Падму.
– Мое единственное дитя.
– Мои соболезнования, – сказала я.
Нет, я его не застрелила. Но глядя в его злобные глаза, я
знала, что возможность еще представится не раз. Некоторые люди ищут смерти от
отчаяния, другие бросаются ей навстречу от глупости. Если Фернандо хочет
броситься, я с удовольствием его подхвачу.
Глава 21
Рафаэль лежал на смотровом столе, но не в больнице. У
ликантропов есть импровизированный пункт «скорой помощи» в подвале здания,
которое им принадлежит. Мне когда-то самой здесь обрабатывали раны. Сейчас на
столе лежал спиной вверх Рафаэль под капельницами с питательными растворами и
анальгетиками. На ликантропов анальгетики действуют не всегда, но надо же
что-то попробовать.
Он очнулся еще в джипе. Кричать он не стал, но вполне
хватило тех сдавленных звуков, которые вырывались у него из горла на каждом
ухабе.
Доктор Лилиан была миниатюрной женщиной с полуседой
прической строгого делового стиля. Она тоже была крысолюдом.
– Все, что могла, я для него сделала, – сказала
она мне.
– Он поправится?
– Да. – Она кивнула. – Если пережить шок и
кровопотерю, то единственная опасность – инфекция. Мы подхватить инфекцию не
можем.
– Аргумент за временную мохнатость, – сказала я.
Она улыбнулась и похлопала меня по плечу.
– Я знаю, что у тебя юмор – средство справиться со стрессом,
но сегодня на Рафаэле его не используй. Он хочет с тобой говорить.
– А ему уже можно...
– Говорить? Вообще-то нет, но он мой царь и не позволил
мне его усыплять или отключать сознание, пока он не поговорит с тобой. Я
займусь другими пациентами, пока он будет тебе говорить то, что считает столь
важным.
Она хотела выйти, но я тронула ее за рукав:
– Как Сильвия?
Лилиан хотела отвести глаза, но все же не стала.
– Физически она оправится, но я – не психотерапевт.
Меня не учили бороться с последствиями таких травм. Я бы хотела ее оставить
сегодня здесь, но она рвется уйти с тобой.
