– Почему ты его не убила? – спросила Сильвия.
– Тут в некотором роде моя вина. Я не понимала, что
значит оставить их без предводителя. Мне никто не сказал, что без предводителя
они станут добычей любого.
– Я хотела заставить их страдать.
– Мне говорили, что ты хочешь их всех убить, что, если бы
ты могла действовать по-своему, стая охотилась бы за ними и перебила бы всех до
одного.
– Да, – ответила Сильвия. – Да, я хочу убить
их всех.
– Я знаю, что они помогали наказывать тебя и других
членов стаи.
Она замотала головой, закрыв глаза руками. Я не сразу
поняла, что она плачет.
– Ты не понимаешь. Есть пленка, на которой я снята. Там
леопарды меня насилуют. – Она опустила руки и поглядела на меня глазами,
полными слез. Ярость и боль боролись на ее лице. – Я выступила против
Райны и Маркуса. Это было мне наказанием. Райна хотела сделать из меня пример
другим. И это получилось. Все потом боялись.
Я открыла рот, закрыла, потом смогла только сказать:
– Я не знала.
– Теперь ты понимаешь, почему я желаю им смерти?
– Да.
– Грегори изнасиловал меня однажды. Что помешало ему
сделать это еще раз? Почему он отказался?
– Если он действительно верит, что я – его
предводитель, то знает, что бы я с ним за это сделала.
– Ты тогда, в комнате, говорила всерьез? Насчет того,
чтобы мы перебили их всех?
– О да, – ответила я. – Вполне всерьез.
– Тогда Грегори был прав.
– То есть? – нахмурилась я.
– Он сказал, что ты у них leoparde lionne, вздыбленный
леопард.
– Я не знаю этого термина.
Гвен пояснила:
– Leoparde lionne – это термин из французской
геральдики. Леопард или даже лев в гербе, вставший на дыбы. Символизирует
храброго или великодушного воина, совершившего некий доблестный поступок. В
данном случае означает защитника или даже мстителя. Габриэль был у них lion
passant, спящий лев. Он вел, но не защищал. На самом деле Грегори не только
отказался трогать Сильвию, он еще и сообщил Мастеру Зверей, что, если его
тронут, ты его спасешь.
– Как я могу быть ихним leoparde как-там-его-бишь, если
я вообще не леопард?
– Leoparde lionne, – напомнила Сильвия. – А
как ты можешь быть лупой, если ты не волк и не подруга нашего Ульфрика?
Резонный вопрос.
По лицу Сильвии вновь заструились слезы.
– Падма тогда велел, чтобы меня мучила Вивиан – его
игрушка на время пребывания здесь. Он сказал, что я люблю женщин, и, может, она
развяжет мне язык. Вивиан отказалась, и по той же причине, что и Грегори.
Я вспомнила жалобные глаза Вивиан, испуганный взгляд,
молящий о помощи.
– Черт, так она действительно надеялась, что я ее
спасу?
Сильвия просто кивнула. Гвен сказала:
– Да.
– Черт!
– Я честно не подумала об этом до тех пор, пока мы не
сели в джип, – сказала Сильвия. – Клянусь, не думала. Но ничего не
сказала, потому что я хотела, чтобы они страдали. Я не могу перестать их
ненавидеть. Ты меня понимаешь?
Я понимала.
– Сильвия, у нас с тобой есть одна общая черта. Мы обе
адски мстительны. Так что я понимаю, но мы не можем их так оставить. Они ждут
от нас спасения.
Она отерла слезы.
– Ты ничего сегодня не можешь против них предпринять.
Ничего нельзя сделать.
– Я не собираюсь сегодня драться, Сильвия.
– Но ты что-то задумала? – обеспокоенно спросила
она.
– Ага, – улыбнулась я.
Гвен встала:
– Анита, не делай глупостей!
– Глупости – это предыдущий этап. – Я покачала
головой и направилась к двери. – Кстати, Сильвия: не бросай вызов Ричарду.
Никогда.
Она посмотрела большими глазами:
– Откуда ты знаешь?
– Не важно. Важно лишь то, что я убью тебя, если ты
убьешь его.
– Это был бы честный бой.
– Мне все равно.
– Вы с ним даже не видитесь, Анита. Он на краю. Ты
можешь запретить мне вызывать его, но есть и другие, и они, быть может, не
будут так хороши для стаи, как я.
– Тогда пусть это будет открытый лист, – сказала
я. – Того, кто убьет Ричарда, я ликвидирую. Без вызова, без честной драки
– просто убью.
– Ты это можешь, – задумчиво произнесла Сильвия.
– Да, и очень даже. Не забудь, я лупа.
– Если ты запретишь войны за главенство, – сказала
Гвен, – ты подорвешь положение Ричарда. Фактически ты заявишь, будто не
веришь, что он может управлять стаей.
– Два члена стаи сказали мне сегодня, что Ричард не владеет
собой и очень близок к самоубийству. Что весь ушел в ненависть к самому себе,
отвращение к своему зверю и мой отказ. Я не дам ему умереть лишь потому, что я
выбрала другого. Через несколько месяцев он оклемается, и тогда я отступлю. Я
не буду ему мешать заниматься своими делами самому, но не прямо сейчас.
– Я скажу стае, – сказала Гвен.
– Скажи обязательно.
– А ты сегодня ночью попытаешься выручить
леопардов? – спросила Сильвия.
У меня перед глазами стояли синяки на теле Вивиан. Мольба в
ее глазах.
– Они надеялись, что я их спасу, а я не спасла.
– Ты же не знала, – сказала Сильвия.
– Теперь знаю.
– Ты же не можешь спасти всех на свете, –
возразила Сильвия.
– Каждому нужно свое хобби.
Я пошла к выходу, но Гвен окликнула меня. Я обернулась.
– Расскажи ей все, – тихо сказала Гвен.
Сильвия не глядела на меня и стала говорить, потупившись,
обращаясь к простыне.
– Когда Вивиан отказалась меня пытать, они позвали
Лив. – Она подняла глаза, полные слез. – Она меня... всякими
предметами. Делала со мной всякое... – Сильвия закрыла лицо руками и
повалилась набок, плача.
Гвен поймала мой взгляд. Выражение ее лица пугало
ненавистью.
– Это чтобы ты знала, кого убивать.
Я кивнула:
– Она не уйдет из Сент-Луиса живой.
– А второй? Сын члена совета?
– И он тоже.
– Пообещай, – потребовала Гвен.
– Я уже обещала, – ответила я и вышла поискать
телефон. Перед тем как что-нибудь предпринять, я хотела поговорить с
Жан-Клодом. Он привез всех ко мне домой. Окна в подвале загородили щитами,
чтобы вампиры могли скоротать время до рассвета. Странник отказался отдать им
гробы. И к тому же вы пробовали когда-нибудь найти грузовик после полуночи в
выходные?
