Оскара дать за такое исполнение. Меня подмывало
зааплодировать, но я попыталась сначала проявить сочувствие. Для язвительности
время еще будет.
Обойдя стол, я прислонилась к нему, но не села. Нас
разделяли лишь несколько дюймов – несомненное вторжение в личное пространство.
Потрепав ее по плечу, я улыбнулась, но актриса из меня не ахти, и до глаз
улыбка не дошла.
– Вы здесь не одна, миз Пирс, я с вами. Пожалуйста,
расскажите, что с вами случилось.
– Вы адвокат? – спросила она.
Если она попросит адвоката и будет настаивать, беседа
окончена. Я встала перед ней на колени, взяла ее за дрожащие руки, посмотрела в
глаза. Сочувствие я изобразить не смогла, но интерес у меня был неподдельный.
Глядя ей в лицо, будто пытаясь запомнить его на всю жизнь, я произнесла:
– Вики, прошу тебя. Дай мне тебе помочь.
Ее руки вдруг затихли под моими. Она смотрела на меня
большими глазами, как олень, учуявший запах ружья, но думающий, что, если
стоять очень тихо, оно не выстрелит. Она кивнула скорее себе, чем мне, потом
стиснула мне руки, и лицо ее было – сама искренность.
– У меня сломалась машина, и я вошла в бар какого-то
ресторана позвонить. – Она наклонила голову, не глядя мне в глаза. –
Я знаю, туда не надо было ходить. Одинокую женщину в баре ждут только
неприятности. Но телефонов поблизости больше нигде не было.
– Ты имеешь право ходить куда. хочешь, Вики, и когда
хочешь. То, что ты женщина, не лишает тебя этого права.
Мне не пришлось наигрывать возмущение.
Она снова посмотрела на меня, изучая мое лицо. Я просто
видела, как крутятся у нее в голове шестеренки. Она думала, что я уже у нее в
кармане. Господи, как же она была молода.
Пальцы ее вцепились мне в руки, дрожа мелкой дрожью.
– Я позвонила своему другу, чтобы он приехал посмотреть
машину. Я студентка колледжа, и денег у меня немного, так что я не хотела сразу
звонить в гараж – пусть сначала мой друг посмотрит. Я думала, может быть, он
починит машину.
Она слишком много выдавала информации. Уже оправдывается.
Или просто много раз повторяла... Нет.
– Я бы сделала то же самое, – сказала я. И
действительно, такое могло бы быть.
Она стиснула мне руки и наклонилась чуть ближе, рассказывая
чуть более охотно, сама увлеченная рассказом.
– Там был этот мужчина. Вроде бы симпатичный, мы
поговорили, и он пригласил меня посидеть с ним. Я ему сказала, что жду своего
друга, а он говорил отлично, просто посидим, поговорим.
Она снова опустила глаза.
– Он сказал, что такой красивой кожи, как у меня,
никогда не видел. – Она подняла на меня большие глаза. – Понимаете,
это было так романтично!
Это было так отрепетировано...
– Рассказывай дальше.
– Я ему разрешила заказать мне выпить. Знаю, не надо
было. – Она промокнула глаза. – Я спросила, не против ли он, если я
закурю, и он сказал, что нет.
Возле ее локтя была полная пепельница. Ни Дольф, ни
Зебровски не курят, значит. Вики завзятая курильщица.
– Он обнял меня за плечи и наклонился – я думала,
поцеловать. – Слезы потекли быстрее, она чуть сгорбилась, плечи у нее
дрожали. – Он меня укусил в шею. Клянусь вам, до той секунды я не
понимала, что он вампир.
Она глядела на меня с нескольких дюймов, вибрируя от
искренности.
Я потрепала ее по руке:
– Многие не умеют отличать вампиров от людей. Особенно
если вампир напитался.
– Напитался? – Она моргнула.
– Если вампир насосался крови, он больше похож на
человека.
– А! – кивнула она.
– И что ты сделала, когда он тебя укусил?
– Я плеснула на него виски и подожгла зажигалкой.
– Что подожгла? – спросила я. – Виски или
вампира?
– Обоих, – ответила она.
Я кивнула:
– Вампиры очень легко воспламеняются. Он отлично горел,
не правда ли?
– Я не знала, что он так запылает, – сказала
она. – Люди просто так не горят.
– Нет, – подтвердила я. – Не горят.
– Я закричала и бросилась от него прочь. И тут вошел
мой друг. А люди кричали... это было ужасно.
– Да уж. – Я встала.
Она глядела на меня искренними синими глазами, но в них не
было ужаса перед тем, что она сделала. Не было раскаяния. Она вдруг вцепилась мне
в руку, очень крепко, будто хотела заставить меня понять.
– Мне пришлось защищаться.
Я улыбнулась:
– А что навело тебя на мысль зажечь виски?
– Я вспомнила, что вампиры боятся огня.
– Но если плеснуть спиртом в лицо человеку и поджечь,
гореть будет лишь пока жидкость не выгорит. Так, полыхнет – и погаснет. Человек
после этого от тебя отстанет, хотя ему и будет больно. Ты не боялась разозлить
вампира еще сильнее?
– Но вампиры очень легко загораются, вы же сами
сказали.
Я улыбнулась еще шире:
– Так ты знала, что он запылает?
– Да! – ответила она, цепляясь за меня, стараясь,
чтобы я поняла ее мольбу.
Дольф произнес:
– Я думал, вы не знали, что вампир загорится, миз Пирс.
– Я и не знала, пока он вот так не запылал.
Я погладила ее по руке:
– Вики, ты же только что сказала, что знала.
– Но вы сказали первая!
– Вики, ты только что сказала, что знала, что он
загорится, когда ты его поджигала.
– Я не знала. – Она убрала руки, села
прямо. – Вы пытаетесь меня запутать.
– Нет, Вики, ты сама себя запутала. – Я отодвинулась,
все еще глядя ей в глаза.
– Что вы этим хотите сказать? – Сквозь манеры
беспомощной девушки чуть выглянула злость.
– Что это был за ресторан? – спросила я, будто и
не была там сама двадцать минут назад. На допросах часто приходится
повторяться.
– Что?
– Как назывался бар?
– Не помню.
– Дольф?
– "Жертва всесожжения", – напомнил
Дольф.
Я рассмеялась:
– Знаменитое вампирское место.
– Это же не вампирский район, – сказала
она. – Откуда мне было знать, что это вампирский бар?
– А картинка на вывеске с Кристофером Ли в роли
Дракулы?
– Было уже поздно, и все остальное было закрыто.
