– В университетском городке, на Дельмаре, в ночь на
субботу? Брось, Вики, ты могла бы и лучше придумать.
Дрожащей тонкой рукой она схватилась за наклейку на шее.
– Он же меня укусил! – Голое ее задрожал, и новые
слезы потекли по щекам.
Я подошла к ней, наклонилась, положила руки по обе стороны
на спинку стула.
– Ты лжешь, Вики.
Она разразилась слезами, пряча лицо. Я приподняла его
пальцем за подбородок.
– Хорошо изображаешь. Вики, но надо лучше.
Она выдернулась, так резко вскочив, что стул упал на пол.
– На меня напали, а вы все пытаетесь сделать так, будто
я виновата! Вы ведь женщина, я думала, вы поймете!
Я покачала головой:
– Брось взывать к женской солидарности. Вики. Номер не
проходит.
Она сдернула наклейку и бросила ее на пол.
– Вот, смотрите, что он мне сделал!
Если она хотела меня смутить, то выбрала не того человека. Я
подошла к ней, повернула ей голову в сторону. След клыков вампира, очень свежий.
Чистый, аккуратный укус, без синяка, без засосов на сливочной коже. Просто два
аккуратных прокола клыками.
Я отошла.
– Ты ему плеснула в лицо сразу, когда он тебя укусил?
– Да. Я не хотела, чтобы он меня трогал.
– Понимаю. Грязный вамп.
– Труп ходячий!
Что ж, ее можно понять.
– Спасибо, Вики. Спасибо за беседу.
Я пошла к двери, жестом позвав за собой Дольфа. Зебровски
остался с миз Пирс.
Дольф закрыл за собой дверь.
– Что ты увидела в этом укусе, чего не видел я?
– Если вампир всадит в тебя клыки, а времени как
следует напитаться у него не будет, останутся засосы. Как если бы к твоей шее
присосался нормальный человек. Клыки у вампиров не полые, они только
прокалывают кожу. Вот почему они такие маленькие. Если вампир достаточно долго
будет сосать, кровь из области укуса уходит, и следов почти не остается.
Быстрый укус никак не может оставить такого чистого следа. Кто-то сделал ей это
заранее, и это продолжалось намного дольше нескольких секунд.
– Я знал, что она врет, – сказал Дольф, качая
головой. – Но я думал, что она плеснула в него не просто виски. Думал, она
пришла в бар с бензином или чем-то вроде этого.
Я отрицательно покачала головой.
– Если вампир загорится, то будет гореть, пока его не
потушат или пока не сгорит дотла. Могут остаться фрагменты костей, но вампир
сгорает полнее любого человека. Даже описание зубов не поможет.
– Бармен выхватил из-за бара огнетушитель. Свидетели
говорят, что это было невероятно быстро.
Я кивнула:
– Да, молодец старина Гарри. Это чудо, что тот вампир
остался жив. Я знаю, что есть фундаменталистская оппозиция существованию
вампирских заведений вне вампирского района. Была подана петиция и запланирован
какой-то вроде городской митинг. Миз Пирс будет потрясающим свидетелем опасности
выхода вампиров за их район.
– Владелец ресторана говорит, что плохая слава может
погубить его заведение.
– О да! – кивнула я. – Может быть, тут еще и
личная неприязнь к тому вампиру. Если не сама мисс Голубые Глазки, то кто-то из
ее знакомых желает его смерти.
– Может, она из «Человек Превыше Всего». Они любят жечь
вампиров.
– Фанатичный ненавистник вампиров не допустит вампира к
своей шее, как она. Нет. Может быть, ЧПВ ей заплатила за дискредитацию бара.
Может, она и член «Люди Против Вампиров» или даже ЧПВ, но по-настоящему она в
их дело не верит. Это показывает укус.
– А не мог вампир завладеть ее разумом?
– Вряд ли, но у меня есть вопросы получше для твоих
свидетелей.
– Например?
– Уверены ли они, что подозреваемый вампир ее
действительно попробовал? Что он ее укусил? Спроси их, пахло ли от нее кровью,
когда она вошла.
– Не понял.
– Если она пришла с укусом, то некоторые из посетителей
могли учуять запах. Могли и не учуять, рана очень чистая, и поэтому, наверное,
тот вампир так и поступил. Если бы он ее укусил и пустил ей кровь, они бы все
учуяли.
Дольф делал пометки в своем верном блокноте.
– Значит, тут замешан какой-то вампир?
– Он мог не знать, что она задумала. Я бы проверила
насчет вампира-любовника или кавалера, с которым она встречается. «Любовник» –
слишком вульгарное слово для миз Пирс. И еще я бы проверила, нет ли у нее
актерской подготовки. Может, стоит проверить, чему она обучается в колледже.
– Уже, – ответил Дольф. – Изучала когда-то
театральное искусство.
Я улыбнулась:
– И зачем я тебе понадобилась? Ты сам во всем
разобрался.
– Укус – и еще факт, что вампиры так легко
горят... – Он покачал головой. – Всей этой мути в книжках нет.
– Их не писали для полиции, Дольф.
– Написала бы ты сама книгу.
– Сейчас все брошу и напишу. У тебя наберется материала
на эту Пирс, чтобы получить доступ к ее банковским счетам?
– Если подумать, к какому судье обратиться, –
может быть.
– Понимаешь, даже если ее обвинят и осудят, вред уже
нанесен. Петиция и митинг назначены на следующую неделю. Пошли слухи о
нападении, и при передаче они вырастут еще ого как.
Дольф кивнул.
– Тут уж ничего не поделаешь.
– Ты можешь пойти и объявить все, что знаешь об этой
Вики.
– А почему не ты?
– Потому что я для правых – Блудница Вавилонская. Я
трахаюсь с кровососом. Они не поверят ни одному моему слову.
– У меня нет времени шляться по митингам, Анита.
– Ты считаешь, что вампирские заведения должны быть
сегрегированы?
– Не поднимай этих вопросов, Анита. Ответы тебе не
понравятся.
Я и не стала. Дольф считает, что вампиры – это монстры, от
которых общество следует защищать. Я даже с ним согласна – в определенных
пределах. Но с одним из этих монстров я сплю, и потому мне трудно быть в одной
упряжке с Дольфом. Мы согласились об этом несогласии. Таким образом мы
сохраняем мир и возможность совместной работы.
– Если ты так ненавидишь вампиров, почему не поверил
рассказу миз Пирс?
– Потому что я не дурак.
– Извини. Извини, что я на секунду допустила мысль,
будто личные чувства могут влиять на твою работу. Ты же никогда такого не
допускаешь, правда, Дольф?
