– Ричард, мне пора.
– Пора выручать своих леопардов?
Я посмотрела прямо ему в глаза:
– Да.
– Потому-то я и здесь. Я и есть твоя подмога.
– Это была идея Жан-Клода?
– Сильвия сказала мне, что Грегори отказался ее мучить.
Что бы они ни делали, когда жив был Габриэль, они – ликантропы, а мы помогаем
своим, даже если они не ликои.
– А у оборотней-леопардов тоже есть
самоназвание? – спросила я.
Ричард кивнул:
– Они называют себя пардами. Вервольфы – ликои,
вер-леопарды – парды.
Я протиснулась мимо него, задев плечом его голую руку. От
этого прикосновения у меня волосы на теле зашевелились, будто я коснулась
чего-то куда более интимного. Но я привыкну. Я сделала выбор, и какое бы ни
творилось во мне смятение чувств, выбор определял все. Да, я все еще хочу
Ричарда, даже люблю его. Но я выбрала вампира, а сохранить одновременно вампира
и вервольфа невозможно.
Я вытащила автомат из-под кровати и набросила ремень поперек
груди.
– Жан-Клод сказал, что мы не собираемся никого
убивать, – заметил Ричард.
– Он знал, что ты идешь сюда? – спросила я.
Он кивнул. Я улыбнулась, но улыбка была безрадостной.
– Он тебе не сказал?
– Нет.
Мы снова поглядели друг на друга.
– Ему нельзя доверять, Анита, ты это знаешь.
– Это ведь ты по доброй воле позволил ему поставить на
себя первую метку. То, что сделала я, Ричард, было сделано для спасения вашей
жизни. И его, и твоей. Если ты действительно считал, что он так чертовски
ненадежен, зачем ты привязал нас к нему?
Ричард отвернулся и сказал очень тихо:
– Я не думал, что потеряю тебя.
– Выйди и подожди в коридоре, Ричард.
– Зачем?
– Мне надо закончить одеваться.
Он опустил взгляд на мои ноги, очень белые на фоне черного
платья и черных туфель.
– Колготки, – тихо сказал он.
– На самом деле еще одна кобура. Колготки этой ночью
приведены в негодность. А теперь выйди, пожалуйста.
Он вышел, даже не оставив за собой последнего слова, и это
было хорошо с его стороны. Я села на кровать, хотя и не собиралась этого
делать. Возвращаться за леопардами – не слишком удачная мысль. Иметь с собой
Ричарда в качестве поддержки – еще хуже. Но так и будет, я не могу приказать
ему остаться дома. К тому же поддержка мне нужна. Как бы ни было мне трудно в
его присутствии, он был одним из самых сильных оборотней, которых я только
знала. Если бы не грызущая его совесть размером со штат Род-Айленд, он был бы
опасен. Конечно, Маркус мог бы сказать, что он и так достаточно опасен. И был
бы прав.
Глава 27
Ричард гнал свой внедорожник к «Цирку», я сидела рядом, но с
тем же успехом могла быть где угодно. Он даже не смотрел на меня, тем более не
заговаривал. Но тело его было достаточно напряжено. Он знал, что я здесь. Черри
и Зейн ехали на заднем сипенье. Когда Черри влезла в машину, я даже удивилась.
Белки глаз ее сверкали, веки дергались в нервном тике. Будто она вот-вот упадет
в обморок. Зейн вел себя как обычно: улыбался, глаза хитрые. Как обычно? Почти
смешно, я знаю его меньше суток. И не знаю, что для него «обычно».
Черри погрузилась в сиденье, обхватив себя руками за плечи,
медленно сворачиваясь в шар. Ее я знала еще меньше, чем Зейна, но такое
поведение не обычно ни для кого.
– Зейн, что с ней?
– Она боится, – ответил он. Голос его был
совершенно нейтрален, но то, что выражало его лицо, можно было бы назвать
злостью.
– Я ей сказала, что это дело сугубо добровольное. Она
не обязана была ехать.
– Скажи это вот этому мистеру Мачо. – Зейн глядел
Ричарду в затылок.
Я повернулась, глядя на профиль Ричарда.
– Ричард, в чем дело?
– Она едет с нами, – ответил он очень спокойно.
– Почему?
– Потому что я так сказал.
– Чушь собачья!
Тут он на меня глянул. Хотел глянуть холодно, но получилось
злобно.
– Ты – моя лупа, но Ульфрик все равно я. Мое слово
по-прежнему закон.
– Хрен с ним, с твоим словом. Ты не потащишь ее с нами
только потому, что злишься на меня.
У него напряглись желваки на скулах.
– Они оба предали своих. Теперь они едут исправлять
свою ошибку. – Голос его был все так же тих, спокоен и замедлен, будто ему
больших трудов стоило держать себя в руках. Он говорил как человек, который
боится сорваться на крИК.
– Посмотри на нее, Ричард. Она хуже чем бесполезна.
Придется еще и ее защищать.
Он покачал головой:
– Никогда не бросай братьев, ни по какой причине. Это
закон.
– Закон стаи, но она не из стаи.
– Пока ты не перестанешь быть моей лупой, Анита, то,
что принадлежит тебе, принадлежит и мне.
– Черта с два!
Он улыбнулся – скорее даже оскалился, будто зарычал.
– Да, ты права. Кое-что мне не принадлежит.
Я не сразу поняла, что он имеет в виду, а поняв, смутилась.
Но черт меня побери, если я стану объяснять, что не это хотела сказать. Он сам
это знал, просто хотел меня смутить. Ну и хрен с ним.
– Ты ее бил?
Он вдруг стал очень внимательно смотреть на дорогу, но его
руки на руле напряглись. Он ее бил, и это ему было очень неприятно. Мне тоже.
– Ты хотела, чтобы я был сильным. И получила что
хотела.
– Между сильным и жестоким есть разница, Ричард.
– В самом деле? Никогда не мог ее понять. Я решила, что
это он имеет в виду меня. Но заставить меня чувствовать себя виноватой можно
только ненадолго, а потом я прихожу в бешенство.
– Ладно. Если то, что принадлежит мне, принадлежит
тебе, то верно и обратное.
Он посмотрел на меня, нахмурившись:
– Что ты этим хочешь сказать?
Мне было приятно видеть беспокойство в его лице. Приятно
было обратить его логику против него же. По-своему я так же злилась на него,
как он на меня. У меня не было его высоких моральных принципов, но и каннибалом
я тоже пока не стала. Может, я тоже придерживаюсь каких-то моральных принципов.
– Если ты можешь заставить Черри ехать с нами, то я
могу приказать стае защищать Стивена. Я могу приказать им делать все, для чего
хватает моей доминантности.
