И я тоже. Мне было известно два способа пробудить энергию:
ритуал и секс. Когда я исполняла это с Ричардом и Жан-Клодом, секс играл роль
ритуала. Но с Натэниелом у меня не было связи. Ни меток, ни эмоций – ничего. На
самом деле я не была для него leoparde lionne. Все это вранье. Ничего я не
могла сделать, не испытывая к нему каких-то чувств. Жалости для этого было
мало.
Тедди спросил сзади от стены:
– Что, Анита, не получается?
Я бы подошла к нему и прошептала, но Натэниел все равно
услышал бы, так что я сказала вслух:
– Мне нужна какая-то эмоция, хоть какая-нибудь.
– Эмоция? – переспросил он.
– Я не знаю Натэниела. Я ничего к нему не испытываю,
кроме жалости и чувства долга. Этого мало, чтобы начать.
– А что тебе нужно?
Глаза у Тедди были очень серьезны. Интеллект этого вервольфа
был почти осязаем.
Я попыталась выразить это словами и в конце концов сказала:
– Что-то, чем можно заменить ритуал.
– Райна никакими ритуалами не пользовалась, –
сказал Кевин со своего стула.
– Она использовала секс. Он годится вместо ритуала.
– Ты вызывала силу в лупанарии тогда, с
Ричардом, – сказал Стивен. – Сексом вы не занимались, но силу все
равно вызвали.
– Но я... я хотела Ричарда. В смысле секса. В этом тоже
есть энергия.
– Натэниел – красивый парень, – заметил Стивен.
Я покачала головой:
– Для меня это не так легко. Хорошенькой мордочки мало.
Стивен слез с койки, одетый в просторный халат, но полы не
развевались за ним, когда он двигался. Скорее халат оборачивался вокруг –
больше ткани, чем нужно Стивену. У меня тоже так было бы. Мы примерно одного
размера.
Он попытался взять меня за руку, я ее отвела.
– Дай я тебе помогу.
– Как именно?
Что-то я очень подозрительна.
Он улыбнулся – почти снисходительно. Так мужчины улыбаются
девушкам, когда те поступают как-нибудь умилительно и очень по-девичьи. Я чуть
не вышла из себя от этой улыбочки.
– Что такого смешного?
– Ты, – ответил он тихо. – Ты ведь знаешь,
что я не причиню тебе вреда.
Я поглядела в его васильковые глаза и кивнула:
– Умышленно – нет.
– Тогда поверь мне сейчас. Позволь помочь тебе вызвать
силу.
– Как? – спросила я.
Он взял мою руку двумя своими, и на этот раз я не стала ему
мешать. Он подтянул мою руку к Натэниелу и положил мои пальцы ему на лоб. Кожа
у него была прохладной. Даже по этому прикосновению чувствовалось, что он нездоров.
– Погладь его, – велел Стивен.
Я посмотрела на него, качая головой, и убрала руку.
– Мне эта мысль не кажется удачной.
Натэниел попытался что-то сказать, но Стивен положил пальцы
ему на губы.
– Не надо, Натэниел.
Как будто знал, что он скажет. Но он не мог знать наверняка.
Не мог ведь? Я бы поверила в это, будь Натэниел членом стаи, а он им не был.
– Закрой глаза, – сказал Стивен.
– Ага, щас.
– У нас нет времени, – подал реплику Кевин.
– Он прав, – согласился Тедди. – Я понимаю
твое естественное сопротивление, но в конце концов полиция начнет к нам
стучаться.
Если Натэниел не сможет с нами уехать, значит, надо оставить
с ним охрану, то есть снова подставить людей под удар. Если же мы все вместе
куда-нибудь переберемся, то хотя бы невинных полисменов не будем подвергать
опасности. Хотя полисмены могли бы обидеться на эпитет «невинные».
Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула.
– Ладно. Что ты предлагаешь?
– Закрой глаза, – повторил Стивен.
Я скривилась. Вид у него был очень терпеливый, с оттенком многострадальности,
и я закрыла глаза. Он взял мою руку, и только когда он стал мягко разжимать мне
пальцы, я сообразила, что рука у меня сжата в кулак. Он начал массировать мне
ладонь.
– Прекрати.
– Тогда расслабься, – сказал он. – Больно не
будет.
– Я не боюсь боли.
Он обошел меня и встал позади, так близко, что подол его
халата задевал меня по ногам.
– Но ты все равно боишься. – Он понизил голос
почти до шепота. – Ты можешь с помощью этого страха вызвать силу?
У меня пульс грохотал в горле, и я боялась, но это был не
тот страх, который нужен. Тот страх, который охватывает тебя в момент
опасности, может вызвать силу почти без старания. А это был страх, который
мешает выпрыгнуть из вполне исправного самолета, несмотря на решимость. Не то
чтобы нездоровый страх, но он сдерживает.
– Нет, не могу.
– Тогда отпусти этот страх.
Стивен мягко взял меня за плечи и посадил на край кровати.
Натэниел издал какой-то протестующий звук, будто ему сделали
больно.
Я открыла глаза.
– Закрой, – сказал Стивен. Такого близкого к
приказу тона я никогда от него не слышала. Я закрыла глаза.
Он взял меня за руки и концами моих пальцев коснулся щек
Натэниела.
– Как мягка кожа у него на висках.
Он провел моими руками по пушистой линии вдоль лица
Натэниела, гладя моими пальцами его щеки, будто я слепая, которая пытается на
ощупь запомнить черты лица.
Стивен положил мои руки на волосы Натэниела. Они были
шелковистые, неимоверно мягкие. Как атлас. Я погрузила руки в эту теплую
мягкость, приблизила лицо и вдохнула запах его волос. Они чуть-чуть отдавали
лекарством. Я утонула лицом в этом атласе и почуяла более глубокий запах. Запах
ванили, а под ним – запах леса, поля и меха. Он был не из стаи, но запах тот
же. Родной запах. Что-то щелкнуло у меня внутри, как переброшенный выключатель.
Я открыла глаза и уже знала, что делать, как делать, и мне
хотелось это сделать. Краем сознания я отметила, что Стивен давно уже убрал
руки.
Я глядела в сиреневые глаза Натэниела и склонялась к этому
манящему взгляду. Коснулась его губ своими в целомудренном поцелуе, и это
легкое прикосновение вызвало прилив силы, покалывающей кожу. Она пролилась
наружу теплой успокаивающей водой, заполняющей сосуд. Но одной только силы было
мало. Ее нужно было направить, руководить ею, и я знала как, будто уже это
делала. Я не сомневалась в этой силе, не хотела сомневаться.
Рукой я попыталась погладить его по груди, но мешала
рубашка. Он был малорослый – как Стивен, как я. А рубашка была застегнута
спереди, а не сзади. Рука нашла вырез и скользнула по голой коже. Я нащупала
разрез.
