Маска закрывала все лицо, загубника с регулятором не было,
но в остальном это было чертовски похоже на акваланг. Удостоверение ныряльщика
у меня было – получила еще в колледже и регулярно подтверждала. Если
пропустить, надо проходить весь этот дурацкий курс обучения заново.
Подтверждать – это меньше мороки.
Я все медлила натягивать маску. После несчастного случая во
Флориде я себе заработала клаустрофобию. Не настолько, чтобы бояться лифтов, но
запечатанная в костюме, с маской на все лицо и в защитном шлеме – тут я
запаниковала и не знала, что с этим делать.
– А что, это все на самом деле необходимо? –
спросила я в надцатый раз. Дали бы мне нормальный пожарный шлем и дыхательный
аппарат, я бы справилась.
– Если идешь с нами, то да, – ответила капрал
Таккер. То, что она была на три дюйма выше меня, ей не особенно помогало. Обе
мы выглядели, будто вышли из магазина дешевой готовой одежды.
– Есть опасность инфекции, если в подвале плавают
тела, – пояснил лейтенант Врен.
– А что, там действительно так много воды?
Они переглянулись.
– Ты никогда не была в здании после пожара?
– Нет.
– Когда войдем, поймешь, – сказала Таккер.
– Звучит зловеще.
– Это не нарочно, – ответила она.
У Таккер совсем не было чувства юмора, а у Врена – слишком
много. Он был весьма предупредителен, когда мы облачались в костюмы. Лично
замотал меня лентой и даже сейчас зря тратил на меня ослепительную улыбку. Но
ничего слишком явного, ничего такого, чтобы можно было сказать: «Послушай, у
меня уже есть парень». Насколько я поняла, он со всеми так, и я буду выглядеть
дурой, если приму на свой счет.
– Надень маску, и я помогу тебе приладить шлем.
Я затрясла головой:
– Вы мне дайте обыкновенный шлем, и я надену маску.
– Если упадешь в воду без герметичного шлема, то от
костюма будет толку ноль.
– Рискну, – ответила я.
Таккер пояснила:
– Ты с трудом дошла сюда от грузовика. Когда
пообвыкнешь, будет легче, но даже нам иногда трудно бывает устоять на ногах.
Я снова затрясла головой. У меня сердце так колотилось, что
дышать было несколько затруднительно. Потом я надела маску, сделала глубокий
вдох, и раздался этот ужасный звук. Будто дыхание Дарта Вейдера, но на самом
деле это дышала я сама. В воде, в темноте твое дыхание – единственный слышный
звук. И он бывает невыносимо оглушителен, когда ждешь смерти.
– Надо затянуть лямку, – сказал Врен и начал
подгонять лямку, будто мне было пять лет и меня кутали, чтобы я поиграла в
снегу.
– Сама могу! – донесся мой голос из динамика
маски.
Врен поднял к небесам руки в перчатках, не переставая
улыбаться. Его невозможно было оскорбить – я уже не раз пробовала. Он был из
тех добродушных ребят, от которых все отскакивает. Никогда не доверяйте людям,
которые постоянно улыбаются. Либо они пытаются что-то продать, либо не очень
умны. Врен не показался мне глупцом.
Хуже всего, что я не смогла подогнать лямку на этой чертовой
маске. Всегда терпеть не могла работать в перчатках, если они толще
хирургических. Сорвав с себя маску, я вдохнула настоящего воздуха – слишком
громко, слишком глубоко. Меня прошибал пот, и не только от жары.
Браунинг и «файрстар» лежали на борту пожарной машины. На
костюме карманов хватило бы на дюжину пистолетов. Обрез из комплекта охоты на
вампиров я привесила на спину в импровизированном чехле. Да, это незаконно, но
Дольф однажды вместе со мной охотился на вампира-упыря. Эти ребята – как
наркоманы на феноциклидине: боли не чувствуют, а физически сильнее обычного
вампира. Сила ада с клыками. Я показала Дольфу обрез, и он одобрил. В тот раз
дело кончилось двумя мертвыми охранниками и одним полисменом-новобранцем.
Теперь хотя бы у Дольфа и его людей были серебряные пули. Он и Зебровски чуть
не погибли из-за их отсутствия, и тот случай сдвинул колеса бумажной мельницы.
Я им подарила тогда на Рождество коробку патронов до того, как их стали
регулярно выдавать. Не хотелось мне, чтобы ребят поубивали из-за недостатка
серебряных пуль.
Ножи я оставила в ножнах на запястьях. Класть обнаженный
клинок в карманы водо– и воздухонепроницаемого костюма – это несколько отдает
пораженчеством. Если мне придется лезть за ножами под костюм, потеряв оба
пистолета, то нам наверняка каюк и не стоит беспокоиться. Серебряный крест
болтался у меня на шее. Лучшее препятствие для вампирят, которое мне известно.
Им не пробиться мимо обнаженного креста – если он подкреплен моей верой. Одного
только вампа я знала, который смог пробиться мимо пылающего креста и вцепиться
в меня. Но он уже мертв. Забавно, сколько их этим кончило.
Таккер повернулась ко мне:
– Я тебе помогу подогнать маску.
Я помотала головой:
– Оставьте меня напоследок. Чем меньше я проведу
времени в этой штуке, тем лучше.
Она облизала губы, хотела что-то сказать, передумала и
спросила:
– Как ты вообще?
В обычной ситуации я бы сказала «нормально», но сейчас они
зависели от меня. Может быть, даже их жизнь от меня зависела. Насколько я
боюсь? Боюсь.
– Не совсем, – ответила я.
– У тебя клаустрофобия?
У меня, наверное, был удивленный вид, потому что она
сказала:
– Многие хотят быть пожарными, но посреди пожара, в
маске, и когда дым такой густой, что собственной руки не видно, клаустрофобия
очень мешает.
Я кивнула:
– Понимаю.
– Есть такое упражнение, когда полностью закрываешь
глаза и подгоняешь снаряжение на ощупь, будто в дыму. Оно показывает, кому наше
дело не под силу.
– Я могу надеть костюм, но без дыхательного аппарата.
Тут все дело в сочетании костюма и звуке собственного дыхания. У меня был несчастный
случай в колледже при погружении.
– Ты сможешь? – спросила она. Не тоном обвинителя
– просто хотела знать.
– Я вас не брошу, – кивнула я.
– Я не об этом спрашивала.
Мы с ней поглядели друг другу в глаза.
– Дайте мне пару минут. Я просто не знала, что такое
этот костюм. Все будет нормально.
– Ты уверена?
Я кивнула.
Она больше ничего не сказала, просто отошла, оставив меня
собираться с духом.
Врен отошел поговорить с Фултоном. Он и Таккер шли с нами,
потому что были фельдшерами, и их медицинская подготовка могла понадобиться. А
вот Фултона, честно говоря, мне не хотелось тащить в темноту к вампирам. Он
слишком на них реагировал. Я не ставила ему это в вину, но иметь его за своей
спиной тоже не хотела. Ну, если посмотреть, как я тяжело дышу и покрываюсь испариной,
то и меня там, внизу, тоже можно не захотеть. Ладно, черт возьми, я справлюсь.
Должна справиться.
