Книга Иисус. Дорога в Кану, страница 10. Автор книги Энн Райс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Иисус. Дорога в Кану»

Cтраница 10

Я взял черепок и снова стал вести линию, быстро, стараясь держать линейку неподвижно. Прямую линию.

— Ведь ты не станешь свататься к Авигее? — спросил Иасон.

— Нет, не стану, — ответил я, протягивая руку за следующей доской. — Я никогда не женюсь.

Я продолжал мерить древесину.

— А твой брат Иаков говорит совсем другое.

— Иасон, хватит уже, — произнес я мягко. — Что говорит Иаков, касается только его и меня.

— Он говорит, ты женишься на ней. Да, на Авигее. И он лично этим займется. Он говорит, ее отец примет тебя. Говорит, деньги для Шемайи ничего не значат. Он говорит, ты тот человек, которого ее отец не…

— Прекрати! — оборвал я его.

Я поднял на него глаза. Он возвышался надо мной, словно угрожая.

— В чем дело? — спросил я. — Что на самом деле тебя гложет? Почему ты не успокоишься?

Он опустился на колени и сел на пятки, так что мы снова смотрели друг другу в глаза. Он был задумчив и несчастен, и, когда заговорил, голос у него был хриплый.

— Ты знаешь, что сказал обо мне Шемайя, когда мой дядя просил от моего имени руки Авигеи? Ты знаешь, что старик сказал моему дяде, хотя он прекрасно знал, что я стою за занавеской и слышу его?

— Иасон…

— Старик сказал, что за милю видит, кто я такой, засмеялся и фыркнул. Он произнес греческое слово — то самое, каким называли Йитру и Сироту…

— Иасон, неужели ты не понимаешь, почему он так сказал? — спросил я. — Он стар, он ожесточился. Когда мать Авигеи умерла, умер и он. Только Авигея заставляет его дышать, ходить и говорить, и еще жаловаться на больную ногу.

Иасон с головой ушел в свои мысли. Он меня не слышал.

— Мой дядя притворился, что не понял его, этого злого человека! Мой дядя, ты знаешь, настоящий знаток церемоний. Он сделал вид, что не заметил оскорбления. Просто встал и сказал: «Что ж, в таком случае, может быть, ты еще подумаешь…» И он так и не рассказал мне, что ответил Шемайя, что он сказал…

— Иасон, Шемайя не хочет потерять дочь. Это все, что у него есть. Шемайя самый богатый землевладелец в Назарете, но с тем же успехом он мог бы быть нищим у подножия холма. Все, что у него есть, — Авигея, но рано или поздно ему придется отдать ее кому-нибудь в жены, и он боится этого. И ют явился ты, у тебя красивая одежда, причесанные цирюльником волосы, кольца, ты умеешь говорить на греческом и латыни, и ты испугал его. Прости его, Иасон. Прости ради собственной души.

Иасон вскочил и заметался по двору.

— Ты ведь даже не понимаешь, о чем я говорю, правда? — спросил он. — Ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать! В какой-то миг мне показалось, ты понял, а в следующий — что ты идиот!

— Иасон, это селение слишком тесно для тебя, — сказал я. — Ты сражаешься с демонами каждый день и каждую ночь — во всем, что ты читаешь, во всем, что ты пишешь, во всем, о чем думаешь, и, может быть, даже во всех своих снах. Отправляйся в Иерусалим, где живут люди, которые готовы говорить обо всем мире. Снова в Александрию или на Родос. Ты был счастлив на Родосе. Это подходящее для тебя место, там полно философов. Или, может быть, Рим — как раз то, что тебе нужно.

— Почему я должен идти куда-то? — горько спросил Иасон. — Почему? Потому что ты считаешь, что старый Шемайя прав?

— Нет, я вовсе так не думаю.

— Так вот, позволь мне сказать тебе кое-что: ты ничего не знаешь о Родосе. Риме или Афинах, ты ничего не знаешь о мире. А для каждого наступает время, когда уже претит изысканное общество, когда до смерти надоедают таверны, школы и разгульные пирушки, когда хочется вернуться домой и пройти под деревьями, которые посадил твой дед. Пусть в глубине души я и не ессей, но я человек.

— Я знаю.

— Ты не знаешь.

— Если бы я только мог дать тебе то, в чем ты нуждаешься.

— И что же это, по-твоему?

— Подставить плечо, — сказал я. — Обнять. Доброта — все, что тебе нужно. Если б я мог это сделать прямо сейчас.

Мои слова поразили Иасона. Слова вертелись у него на языке, но он не проронил ни звука. Он повернулся в одну сторону, в другую, потом снова ко мне.

— О, лучше тебе этого не делать, — прошептал он, прищурив глаза. — Нас обоих закидают камнями, как этих мальчиков.

Он отошел к стене двора.

— В такую зиму, — заметил я, — очень даже возможно.

— Ты глупец и простофиля!

Он шептал из темноты, и я заговорил в его сторону.

— Ты ведь знаешь Писание лучше своего дяди?

Я смотрел на неясную фигуру на фоне шпалеры.

В глазах Иасона отражались всполохи света.

— Какое это имеет отношение к тебе, ко мне и ко всему этому? — спросил он.

— Подумай сам. «Будь добр к страннику в своей земле, ибо ты сам некогда был странником в земле Египетской, и ты знаешь, что значит быть странником…» Так ответь мне, как мы должны относиться к странникам в самих себе?

Дверь дома отворилась, и Иасон замер на фоне шпалеры, дрожа от страха.

Это оказался всего лишь Иаков.

— Что с тобой такое сегодня? — сказал он Иасону. — Почему ты бродишь повсюду в этой льняной одежде? Что случилось? У тебя такой вид, будто с головой у тебя не все в порядке!

Сердце у меня сжалось.

Иасон презрительно засопел.

— Ничего такого не случилось, с чем можно было бы обратиться к плотнику, — огрызнулся он. — Это все, что я могу тебе сказать.

И он ушел вверх по холму.

Иаков издал негромкий смешок.

— Почему ты его терпишь, позволяешь заходить во двор и говорить речи, словно он на рыночной площади?

Я снова взялся за работу.

— Ты любишь его гораздо больше, чем хочешь показать, — ответил я Иакову.

— Я хочу с тобой поговорить, — сказал он.

— Извини, но не сейчас. Мне нужно закончить разметку. Я пообещал, что сам все сделаю, и отправил всех домой.

— Я знаю, что ты сделал. Думаешь, ты глава семейства?

— Нет, Иаков, я так не думаю.

Я продолжал работать.

— Я решил поговорить с тобой именно сейчас, — сказал он. — Сейчас, когда женщины уже улеглись и под ногами не путаются дети. Я пришел сюда, чтобы поговорить с тобой, и поговорить наедине.

Он зашагал вперед-назад перед досками, сложенными в ряд. Я укладывал их вплотную. Линии были ровные.

— Иаков, все спят. Я тоже почти сплю. Я хочу лечь.

Я старательно провел следующую линию. Довольно неплохо. Потянулся за последней доской, но остановился и потер руки. До сих пор я не замечал, что пальцы у меня закоченели от холода.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация