Книга Иисус. Дорога в Кану, страница 44. Автор книги Энн Райс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Иисус. Дорога в Кану»

Cтраница 44

Он окаменел от гнева.

— Ты, тупоумный, жалкий деревенский пророк! — крикнул он. — Да тебя засмеют в Назарете!

— Правит всем Господь Бог, — ответил я, — и Он правил всегда. Ты ничто, у тебя ничего нет, ты ничем не правишь. Даже твои приспешники не разделяют с тобой твоей пустоты и твоей ярости.

Он стоял с красным лицом, лишившийся дара речи.

— Да, у тебя они есть, твои поборники. Я их видел. И у тебя есть последователи, те несчастные проклятые души, какие ты с тревогой стискиваешь в кулаке. У тебя имеются даже собственные кумирни. Но как жалки твои малочисленные победы в этом широком живом мире, где колосится пшеница и светит солнце! Как смехотворны твои попытки вмешаться в самую ничтожную склоку, поднять свой презренный штандарт над самой отвратительной ссорой и самой тонкой паутиной алчности и обмана! У тебя есть лишь одно жалкое завоевание — ложь! Твоя омерзительная ложь! И вечно ты ищешь способ подтолкнуть человека к отчаянию, убедить его в собственной злобе и алчности, в том, что твой заклятый враг Господь Бог — и его враг тоже, что для человека Он недосягаем, что Он нечувствителен к его боли, что Он не внемлет его просьбам. Ты лжешь! Ты всегда лгал! Если бы ты правил этим миром, ты не поделился бы даже малой его толикой. Ты бы не смог. Да и не было бы мира, каким ты мог поделиться, потому что ты уничтожил бы его. Ты есть Ложь! И ничего кроме.

— Прекрати! Я требую, чтобы ты перестал! — закричал он.

И зажал уши руками.

— Я пришел, чтобы остановить тебя! — ответил я. — Я пришел, чтобы сказать: твое отчаяние — притворство! Я пришел, чтобы сказать всем и каждому, что ты вовсе не правитель и никогда им не был, что в великом порядке вещей ты не более чем разбойник, юр с большой дороги, падальщик, который в бессильной зависти кружит над мужчинами и женщинами! Я пришел уничтожить твое выдуманное право и самого тебя — изгнать, заклеймить, вычеркнуть из памяти, и вовсе не с помощью многочисленных армий, купающихся в море крови, не в клубах дыма и страхах, которые тебе так милы, не мечом и копьем, кромсающими истерзанную плоть. Я сделаю это так, как ты себе и представить не можешь. Мое оружие — каждая семья и каждый лагерь, деревушка, селение, город. Пиршественный стол в самом маленьком жилище и в роскошном городском доме. Я сделаю это от сердца к сердцу. Я сделаю это от души к душе. Да, мир уже готов. Да, карта начертана. Да, Писание пересказывается на простом языке. И поэтому я пойду своим путем, чтобы сделать это, а ты снова будешь сражаться — сражаться вечно. И тщетно.

Я повернулся и пошел вперед, нащупав твердую почву, как только удалился от него. Порыв ураганного ветра ослепил меня, но я тут же увидел поднимающийся передо мной знакомый склон. По этому склону я шел, когда он приблизился ко мне, а внизу, в первый раз за все это время, я увидел вдалеке затянутые туманом зеленые полосы — пойму реки.

— Ты проклянешь тот день, когда отказался от меня! — крикнул он мне вслед.

Меня тошнило. Голод пожирал мои внутренности. Кружилась голова.

Я обернулся. Он все еще сохранял мой облик, его одеяние заструилось изящными складками, когда он указал на меня рукой.

— Посмотри хорошенько на эти одежды! — кричал он, и губы у него дрожали, как у обиженного ребенка. — Никогда больше ты не увидишь себя одетым так же.

Он застонал и согнулся пополам от боли, испуская стон и грозя мне кулаком.

Я засмеялся и пошел.

Вдруг он оказался у меня за плечом.

— Ты умрешь на римском кресте, если попытаешься совершить это без меня!

Я остановился и посмотрел ему в лицо.

Он шагнул назад, а затем отлетел далеко, будто отринутый невидимой силой. Он размахивал руками, чтобы удержать равновесие.

— Отойди от меня, Сатана, — сказал я. — Отойди от меня!

И в шуме поднявшегося ветра и взвихренного песка я услышал, как он закричал, а потом его крик превратился в протяжный вой.

Теперь началась настоящая песчаная буря. Его завывания слились с ревом ветра.

Я ощутил, что падаю, падаю на самом деле, и утес поднимался передо мной, а песок царапал ноги, руки и лицо.

Я перевернулся, полетел вниз, все быстрее и быстрее, покатился кубарем, обхватив голову руками. Я все падал и падал.

В ушах свистел ветер, заполненный его далеким воем, но незаметно он сменился тем звуком, какой я слышал на реке: мягким шуршанием крыльев.

Я услышал хлопанье, трепет, приглушенное биение крыл. Ощутил легкое прикосновение, как будто руки, бесчисленные нежные руки и еще более нежные губы касались моих щек, лба, обожженных век. Казалось, я затерялся в чудесном и невесомом плывущем напеве, которым сменился ветер, хотя настоящего звука и не было. И этот напев осторожно опускал меня вниз, обнимая и поддерживая.

— Нет, — сказал я. — Нет.

Теперь он превратился в плач, этот напев. Он был чистый и печальный, но и непередаваемо сладостный. В нем слышалась бесконечная радость. И на этот раз ласковые пальцы еще настойчивее гладили меня по лицу и обожженным рукам.

— Нет, — сказал я. — Я сделаю это. Пока оставьте меня. Я сделаю это, как обещал.

Я выскользнул, или это они отступили так же незаметно, как появились, взмыли и улетели в разные стороны, отпуская меня.

Снова один.

Я оказался на дне долины.

Я шел. Левая сандалия слетела с ноги. Я посмотрел на нее. И едва не упал. Наклонился, чтобы поднять то, что осталось от обуви, — обрывок кожи. Я шел все дальше и дальше в полыхающем жаром воздухе.

Глава 23

Я шатался, сгибался на ветру, но выпрямлялся и заставлял себя идти вперед.

Какие-то силуэты появились над зыбкой линией горизонта.

Там двигалось что-то похожее на корабль, и какие-то существа плыли по жаркому воздуху, как по морю.

Но это был не корабль, а люди, ехавшие верхом.

Сквозь порывы ветра я слышал, как лошади приближаются. Я видел их все яснее и яснее.

Я двинулся им навстречу. Услышал вдалеке какой-то странный звук — позади лошадей, из пальмовой рощи, обозначавшей то далекое место, где должна быть вода.

Ко мне наклонился всадник.

— Святой человек, — закричал он.

Он сдерживал коня. Тот прогарцевал мимо и вернулся. Всадник протягивал мне мех с водой.

— Святой человек, попей, — сказал он. — Вот.

Я протянул руку, но мех отодвинулся вниз, вверх и исчез, как будто его дернули за веревку. Я пошел дальше.

Он спрыгнул с коня, тот человек. Богатые одежды. Сверкающие кольца.

— Святой человек, — позвал он.

Он взял меня одной рукой за плечо, а другой прижал мех к моим губам и сдавил его. Вода хлынула мне в горло. Потекла, холодная и восхитительная, по языку, заполнила рот, смочила растрескавшиеся губы и обожженную грудь.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация