- Чисто деловые отношения? - уточнил он.
Я кивнула.
- Ни для чего другого нет времени, Бако.
- Возвращайся потом сюда вечером, и я сделаю что смогу,
чтобы тебе помочь. Хотя полиция не захочет, чтобы ты делилась со мной
информацией. Я, как ты знаешь, очень плохой.
Я улыбнулась:
- Плохой, но никак не глупый, Ники. Я тебе нужна.
- А я тебе, Анита.
- Один некромант хорошо, а два лучше, - сказала я.
Он кивнул с очень серьезным лицом.
- Возвращайся, когда кончишь свои дела с полицией. Я буду
ждать.
- Это может быть поздно, - предупредила я.
- Поздно уже сейчас, Анита. Молись, если ты из тех, кто
молится, чтобы не было слишком поздно.
- Анита? - позвал меня Бернардо.
- Мы идем.
Я позволила Бернардо вывести нас наружу, держа меня за
плечо, а я шла спиной вперед и доверив ему выбирать дорогу. Вервольфы только
смотрели, не выражая восторга, но и не желая набрасываться без приказа. Бако
был у них варгамором - колдуном при стае. Никогда до сих пор не видела стаи,
которая страшилась бы своего варгамора.
А запомнилось мне лицо Полины. Она смотрела на Бако горящими
от ненависти глазами. Было яснее ясного, что когда-то она его любила, любила
по-настоящему, ибо только настоящая любовь может перерасти в такую ненависть. Я
только недавно глядела в глаза Полины поверх ствола. Похоже, у Ники Бако
проблемы не только с монстром в пустыне. На его месте я бы брала с собой
пистолет в постель.
Глава 38
Мир уже завернулся в синюю полумглу, когда мы приехали к
больнице. Сумерки сгустились, и в них, как в плотную ткань, можно было
завернуть руки или надеть их на себя, как платье. Я позвонила до того по
сотовому телефону Рамиреса. Как вообще доказать, что кто-то по-настоящему
мертв? Я видела этих "выживших". Они дышали. Полагаю, что у них и
сердце билось, иначе бы врачи это заметили. Глаза смотрели, будто сознавая
что-то. Они реагировали на боль. Они были живы.
А что, если нет? Что, если они - только сосуды для такой
силы, по сравнению с которой и Бако, и я - просто уличные шарлатаны? Могло
существовать заклинание, которое позволило бы это доказать, но результаты
заклинания не понесешь в суд, чтобы получить разрешение сжечь тела. А именно
это я и хотела сделать.
В конце концов я решила остановиться на
электроэнцефалограмме. Тут я готова была ручаться, что высшие нервные функции
отсутствуют. Больше я ничего не могла придумать, чтобы показать еще что-то
неладное у этих выживших, помимо содранной кожи и отсутствующих частей тела.
К сожалению, доктор Эванс и компания давно уже следили за
электроэнцефалограммой. Высшие нервные функции присутствовали. Вот тебе и моя
блестящая идея. Доктор Эванс хотел общаться с нами в комнате отдыха врачей, но
я настояла, чтобы разговор был поближе к палате выживших. И мы стали беседовать
на пониженных тонах в коридоре. Он бы не позволил мне утверждать в присутствии
выживших, что они мертвы. Потому что, если я ошиблась, это могло бы их
расстроить. Что ж, в этом был смысл. Но я не думала, что ошибаюсь.
Выжившие, уже находящиеся в больнице, возбудились и стали
агрессивны, щелкая зубами на персонал, как цепные псы. Никто не пострадал, но
по времени это совпало с последними убийствами. Почему освежеванные стали более
агрессивны? Дело в заклинании, которое выгнало из дому ту тварь? Повысились
ставки за вход в игру? Или что-то напугало ту тварь, которую мы ловим? Я
понятия не имела.
Я только знала, что темнота сжимается, как ладонь, готовая
нас всех раздавить. В воздухе повисала тяжесть, как перед грозой, но еще хуже и
теснее, и в ней невыносимо было продохнуть. Что-то плохое надвигалось на нас, и
это плохое было связано с темнотой. Уговорить доктора Эванса, что его пациенты
мертвы, я не смогла, но моя настойчивость, очевидно, оказалась убедительной,
потому что он разрешил двум полисменам, уже дежурящим в больнице, нести вахту в
палате, а не снаружи. Присутствие копов в палате подтверждала только шляпа на
стуле в холле.
Я хотела и сама войти в палату, но пока меня облачили бы в
халат и маску, настала бы уже полная темнота. Она уже звенела рядом, как
натянутая струна. Так что я осталась в холле, притворяясь, что это вполне меня
устраивает, поскольку ничего другого сделать было нельзя.
Ригби и Бернардо как новичкам прочли стандартную лекцию о
том, что в кислородной атмосфере стрелять нельзя. Худо будет, хотя обойдется
без взрыва, а я-то этого вначале не знала. Будет вспышка огня - всем вспышкам
вспышка, и она превратит палату в нижний круг ада на те секунды, что кислород
будет пожирать все горючие предметы. Но взрыва с дождем стекла и штукатурки не
произойдет - ничего такого театрального, просто смертельно.
Ригби спросил:
- А если они попытаются нас сожрать, то что нам делать?
Отплевываться от них?
- Не знаю, - ответил Эванс. - Я могу только сказать, чего не
делать. Не стрелять в кислородной атмосфере.
Бернардо вытащил откуда-то нож. К ботинку он не нагибался,
значит, у него был и другой нож, который не заметил в баре вервольф. Он поднял
нож к свету, поиграл бликом.
- Резать будем.
Темнота пала свинцовым занавесом, у меня в голове отдался
лязг, как раскат грома. Я ждала, что сейчас распахнется дверь палаты, раздастся
вопль. Но ничего не случилось. И давление, нараставшее часами, вдруг исчезло.
Будто кто-то взял и проглотил его. Вдруг оказалось, что я стою в холле, и мне
лучше, легче. Этой перемены я не поняла, а я не люблю того, чего не понимаю.
Несколько натянутых мгновений все мы ждали, потом я не
смогла выдержать. Выпустив нож и придерживая его в ладони, я пошла к двери. Она
распахнулась, и я отпрыгнула. Тот медбрат, с которым я сегодня говорила,
нерешительно застыл на пороге, глядя на обнаженный клинок у меня в руке.
И не отрывая глаз от лезвия, он обратился не ко мне, а к
Эвансу:
- Доктор, пациенты успокоились. Они более смирные, чем были
весь день. Полисмены спрашивают, можно ли им выйти из палаты ненадолго.
- Выжившие стали спокойнее, чем были весь день? - спросила
я.
Медбрат Бен кивнул:
- Да, мэм.
Я отступила от двери на два шага и расслабилась, сделав
долгий выдох.
- Так как, миз Блейк? - спросил Эванс. - Могут полисмены
выйти?
Я пожала плечами и глянула на Рамиреса:
- Спросите у него. Он здесь старший по званию. Я лично
думаю, что можно. То, что я чувствовала, вроде испарилось с наступлением
темноты. Мне это непонятно. - Я сунула нож в ножны. - Думаю, что драки не
будет.
- Вроде ты разочарована, - сказал Бернардо. Нож его исчез
так же незаметно, как появился.
