- Я мог бы просто сказать Марксу о вашей встрече. И о том,
как ты утаиваешь от нас информацию.
- Отлично, - сказала я. - Так и поступи. Маркс прикажет его
арестовать и обыскать бар. Может быть, даже найдет достаточно магических
параферналии, чтобы закатать его в тюрьму по подозрению в злоупотреблении
магией. И куда это нас приведет, детектив? Бако за решеткой, а через несколько
дней - новые трупы. Выпотрошенные. - Я подалась поближе к нему и шепнула: - И
после этого ты будешь спокойно спать, Эрнандо?
Он отпустил меня так резко, что я покачнулась.
- А ты знаешь, ты настоящая стерва.
Я кивнула:
- Когда того требуют обстоятельства - можешь не сомневаться.
Он покачал головой, потер плечи ладонями.
- Если я это утаю и дело обернется плохо, конец моей
карьере.
- Скажешь, что не знал.
Он покачал головой:
- Слишком многие знают, что я - твой эскорт от полиции. - Он
сумел произнести последние слова со смачной иронией. - У тебя назначена с ним
вторая встреча?
Я попыталась скрыть удивление, но тут уж непроницаемая мина лица
меня выдала. Как если тебя спрашивают, спишь ли ты с таким-то, а ты
отказываешься отвечать. Молчание - знак согласия.
Он заходил от стены к стене:
- Черт побери, Анита, я не имею права это утаивать!
Я поняла, что он говорит всерьез. Встала у него на дороге,
чтобы ему пришлось остановиться и посмотреть на меня.
- Марксу об этом говорить нельзя. Он все испортит. Если про
меня он думает, что я танцую с дьяволом, то при виде Ники Бако он впадет в
истерику.
Злость больше не искажала лица Эрнандо.
- А когда встреча?
Я покачала головой:
- Сначала обещай, что не скажешь Марксу.
- Он руководит расследованием. Если я ему не скажу, а он
узнает, я могу ему сразу отдать бляху.
- Похоже, его здесь мало кто любит.
- Все равно он старше меня по званию.
- Он тебе начальник, - сказала я. - И ни в коем случае не
старше по званию.
На это он улыбнулся:
- Лесть тебе ничего не даст.
- Это не лесть, Эрнандо, это правда.
Он замолчал, глядя на меня. Лицо его приняло обычное
выражение - то, какое я считала обычным. Может, он в свободное время режет
щенков. Ладно, это, конечно, не так, но все равно я его не знала. Мы чужие, и
все время мне приходилось себе об этом напоминать. А мне все равно хотелось
относиться к нему как к другу или лучше. Что со мной творится?
- Когда у вас встреча, Анита?
- Если я не скажу, то что будет?
Снова тень решительности появилась у него в глазах.
- Тогда я скажу Марксу, что ты скрываешь информацию.
- А если скажу?
- Тогда я пойду с тобой.
- Не выйдет.
- Я тебе обещаю, что не буду выглядеть как коп.
Я оглядела его - от начищенных туфель до коротко стриженных
аккуратных волос.
- И в какой это альтернативной реальности ты будешь НЕ
ВЫГЛЯДЕТЬ как коп?
За спиной послышался звук открываемой двери, но мы не
обернулись. Пожалуй, мы увлеклись игрой в гляделки.
- Рамирес! - заорал Джармен.
И на этот крик мы повернулись оба. Доктор Эванс стоял,
прислонившись к стене, держа руку вверх. Запястье блестело, как алый браслет.
Мы с Рамиресом оба бросились через холл так, будто дверь
была за милю от нас, а добежать следовало за секунду. Джармен и Джейкс уже
скрылись за дверью, Бернардо замешкался, и пока дверь была открыта, вопли
прорезали больничную тишину. Низкие, бессловесные, исполненные дикого страха, и
я знала непонятно откуда, что это вопль человека. Я уже была возле двери, возле
Бернардо, и Рамирес бежал за мной как тень.
- Неудачная мысль, - сказал Бернардо, но исчез за дверью на
миг раньше, чем мы успели до нее добежать.
Господи, как я ненавижу каждый раз оказываться правой!
Глава 39
Белая стерильная палата превратилась в ад. Оглушительный,
хаотический ад. Ко мне метнулась рука без кожи, я полоснула ее клинком,
выхваченным из наспинных ножен. Рука отдернулась, окровавленная. Они ощущают
боль. У них идет кровь. Боже мой.
Я уже занесла лезвие для рубящего удара по шее трупа, снова
бросившегося ко мне. Рамирес блокировал удар.
- Это же гражданские!
Я глянула на него, на ободранную тварь, которую удерживала
на койке последняя привязь на руке. Она снова бросилась, полосуя воздух
окровавленной рукой, крича без слов, и обрубленный язык извивался червем в
остатках безгубого рта.
- Просто держись так, чтобы они тебя не достали. - Рамирес
оттянул меня в сторону.
- Рамирес, это же трупы, просто трупы! - успела я сказать.
- Не убивай их.
Он поднял "змейку" и бросился в драку, хотя это не
было пока дракой. Почти все трупы, еще привязанные к койкам, дергались,
извивались, вопя и воя. Они раздирали разодранную плоть о привязь, вздымались и
падали снова.
Медбрат Бен стоял у изголовья одного пациента. Тот всадил
зубы ему в руку так глубоко, что Бен не мог вырваться. Стоявший рядом Джармен
ударил эту тварь по голове наотмашь дубинкой из-за спины, как бейсболист на
отбиве. На фоне воплей послышался глухой удар, как по дыне.
Джейкс и Бернардо оказались у последней койки возле окна.
Чернокожую сестру обхватил труп, еще привязанный к койке за руку и за ногу.
Голову он погрузил в грудь сестры. Окровавленный перед халата прилип к телу
сестры - будто ее окатили красной краской. Там, где вгрызался труп, рана не
должна быть смертельной, но крови слишком много. До чего-то жизненно важного он
добрался.
Джейкс бил труп по голове с такой силой, что приподнялся на
цыпочки, чуть не отрываясь от земли при каждом ударе. Голова трупа кровоточила,
трескалась, но зубы держали. Как чудовищное дитя, он припал к груди и жрал.
Бернардо бил его ножом в спину, снова и снова. Клинок
выходил с фонтанами крови, но это ничего не меняло. Тот, что у двери,
среагировал на боль, но когда начинался жор, они превращались в куски мяса;
Мясу больно не сделаешь, и его черта с два убьешь.
Я прошла между койками, где дергались тела и одинаково
таращились глаза. Будто из каждой пары глаз смотрело одно и то же. Их хозяин,
кто бы он ни был, смотрел, как я иду по проходу, к дальней койке, подальше от
Рамиреса и его предостережений. Он все еще не понимал, что будет, когда они все
освободятся. К тому моменту нам лучше уже не быть в этой палате.
