- Надо поймать сбежавший труп. Его нельзя упустить.
Он смотрел мутными глазами, а мне одной было не справиться.
Я шагнула к нему и залепила такую пощечину, что рука у меня заныла. Сильнее,
чем хотела.
У него голова дернулась назад, и я приготовилась получить
сдачи. Но Рамирес не ударил. Он стоял со сжатыми кулаками и весь трясся, глаза
горели гневом, который надо было погасить. Не от моей пощечины - от всего
вообще.
Когда он не дал сдачи, я сказала:
- Эта тварь побежала туда. Надо за ней.
Он быстро заговорил по-испански, и я почти ничего не поняла,
кроме того, что он дико зол. Одно слово я расслышала. "Бруха" -
ведьма.
- Кончай на фиг.
Я открыла дверь, при этом пришлось обойти тело Джармена. В
холле тоже работали разбрызгиватели. Эванс сидел на полу у стены, стащив с себя
маску, будто ему воздуха не хватало.
- Куда он побежал? - спросила я.
- Вниз по лестнице, в конце коридора.
Эвансу пришлось перекрикивать сирены, но голос все равно звучал
тускло, отдаленно. Может быть, потом, если останусь жива, тоже впаду в шок.
Я не слышала, как сзади открылась дверь, но Рамирес крикнул:
- Анита!
Я полуобернулась на ходу, устремляясь к двери:
- Я пойду по лестнице, а ты давай на лифте.
- Анита! - крикнул он громче.
Я обернулась, и он бросил мне сотовый телефон. Я подхватила
его одной рукой, неуклюже прижав к груди.
- Если я дойду до низу и его не найду, я позвоню, - сказал
он.
Я кивнула, ткнула телефон в задний карман и бросилась к
двери. В руке у меня уже был браунинг. Больше не будет палат с кислородной
атмосферой. Посмотрим, сработают ли пули так же хорошо, как ножи.
Ударив всем телом в тяжелую пожарную дверь, я отбросила ее к
стене, проверяя, не затаилась ли тварь за дверью. Остановившись на бетонной
площадке, я прикидывала, куда бежать. Здесь тоже вода из разбрызгивателей
водопадом бежала по ступеням. Высоким эхом отдавался вой пожарной тревоги. Я
посмотрела вниз, потом вверх. Никак не соображу, куда побежал труп. Он мог
пойти на любой этаж выше или ниже.
Черт побери, эту тварь надо найти. Не знаю, почему так важно
было не дать ей удрать, но насчет темноты и трупов я оказалась права. Надо было
поверить своему предчувствию. Это всего лишь анимированные трупы, только такого
рода, какого я никогда не видела. Но это мертвецы, а я некромант. Теоретически
я могу управлять любым видом ходячих мертвецов. Иногда я ощущаю вампира, если
он близко.
Ровно дыша, я собралась в комок, втянула в себя свою силу и
выпустила ее наружу на поиск, прислонившись спиной к двери под ливнем
разбрызгивателей, под оглушительный вой сирен, не дававший думать. Невидимой
полосой тумана я направила свою "магию" вниз и вверх.
И дернулась, будто что-то потянуло за конец рыболовной
лески. Вниз, оно побежало вниз. Если я ошиблась, тут уж ничего не поделаешь. Но
я не думала, что ошиблась.
Я побежала вниз по цементным ступеням, придерживаясь за
перила, чтобы не поскользнуться, в другой руке был пистолет. На следующей
площадке лежала женщина, она не шевелилась, но дышала. Я повернула ее лицом в
сторону, чтобы она не захлебнулась от разбрызгивателей, и пошла дальше. Вниз,
оно шло вниз, и не стало тратить времени на жор. Мертвец бежал, бежал от нас,
от меня.
Я встала, оскользаясь на мокрых ступенях, но ухватившись за
перила, смогла удержаться на ногах. При этом я потеряла связь с трупом. Не
сумела уберечь концентрацию, совершая другие действия. Разбрызгиватели вдруг
перестали работать, но сирены завыли еще пронзительнее, когда стих шум воды. И
тут снизу донесся очень далекий крик.
Я перепрыгнула через перила вниз, соскользнула по мокрому
металлу, чуть не стукнувшись головой об лестницу. И побежала изо всех сил, со
скоростью, далеко не безопасной. Я мчалась, оскальзываясь и спотыкаясь, но
чувствовала, что уже поздно. Как бы я ни спешила, уже не успею.
Глава 40
Возобновить связь с этой тварью я не могла, если не
остановиться и не сосредоточиться. И я решила продолжать погоню, надеясь, что
не проскочу мимо нужной двери. К тому же на девятнадцатом этаже сгрудилась
кучка пациентов с сестрой, и все они безмолвно показали вниз. На семнадцатом
мужчина с букетом цветов и окровавленной губой, что-то лопоча, показал вниз. На
четырнадцатом открылась дверь, и вылетела сестра в розовом халате. Она не могла
говорить - то ли испугалась, то ли из-за моего пистолета или из-за крови,
которую смывала вода из разбрызгивателей.
Я возвысила голос, перекрикивая шум:
- Он на этом этаже?
Она только кивнула и забормотала что-то, повторяя одно и то
же. Мне пришлось податься к ней, чтобы разобрать:
- Он в детской. Он в детской. Он в детской.
Я не думала, что у меня в крови может прибавиться
адреналина, - и ошиблась. Вдруг зашумела кровь, разгоняясь по телу, сердце
застучало до боли в груди. Открыв дверь, я повела пистолетом по коридору -
нигде ничто не шевелилось. Коридор тянулся длинный и пустой, и в нем было
чересчур много закрытых дверей. Пожарные сирены все еще вопили, от них у меня
мурашки шли по коже. Но даже сквозь их визг где-то слышался плач младенцев...
крики...
Я выдернула из кармана телефон, ткнула кнопку, которую
Рамирес раньше мне показывал, и побежала по коридору на звук. Рамирес ответил,
прервав первый звонок.
- Анита?
- Я в родильном. Четырнадцатый этаж. Сестра говорит, что он
в детской.
Добежав до первого поворота, я бросилась на дальнюю стену,
но не остановилась. Обычно я углы прохожу осторожнее, но слишком близким был
детский плач, слишком жалобным.
- Иду, - ответил Рамирес.
Я отрубила телефон, но все еще держала его в руке, вылетая
из-за угла.
Сквозь стеклянную панель с проволочной арматурой торчало
пропихнутое тело. Видно было, что это мужчина, но и только. Лицо напоминало
сырую котлету. Проходя мимо, я наступила на стетоскоп. Врач или фельдшер. Пульс
я проверять не стала - если он жив, я не знала, чем ему помочь. Если мертв, то
уже все равно. Последняя дверь, широкое окно. Но мне не надо было видеть это
окно, чтобы узнать детскую. Слышен был детский плач, и даже сквозь пожарные
сирены эти крики заставили мое сердце забиться сильнее, броситься на помощь.
Заложенная в организм реакция, которой я даже не знала за собой, заставила меня
рвануться к двери. Телефон все еще был у меня в руке, и я попыталась сунуть его
в карман, но укушенная левая рука не слушалась, и телефон упал на пол. Я его
там и оставила.
Ручка повернулась, но дверь открылась только на пару дюймов
и уперлась. Я навалилась на нее плечом и поняла, что ее держит тело - тело
взрослого. Попятившись, я ударила по двери снова, еще на дюйм ее отодвинув.
Орала женщина, не только дети. Дверь не поддавалась, черт бы ее побрал!
