Я хотела сказать "нет", но...
- Да, но в этом нет ничего личного. Скажем так: после
прикосновения смерти я не знаю, кому верить, в магическом, так сказать, смысле.
- Ты хочешь сказать, что я тебя спасла, потому что этот
хозяин мне разрешил?
- Я не знаю.
Она впервые помрачнела.
- В этом можешь мне верить, Анита. Нелегко было тебя спасти.
Мне пришлось окружить тебя защитой, и частью этой защиты была моя собственная
сила, моя сущность. Если бы я оказалась недостаточно сильна или имена, которые
я призвала на помощь, были бы недостаточно сильны, мне пришлось бы умереть
вместе с тобой.
Я глядела на нее и хотела верить, но...
- Спасибо.
Она вздохнула, оправила подол платья пальцами в кольцах.
- Хорошо, я пришлю к тебе знакомого человека, но потом мы
должны поговорить. Твой друг Тед рассказал мне о метках, которые связывают тебя
с вервольфом и вампиром.
Наверное, что-то отразилось у меня на лице, потому что она
добавила:
- Мне надо было об этом знать, чтобы тебе помочь. Я уже
спасла тебе жизнь, когда он приехал, но я пыталась восстановить твою ауру, и не
получалось. - Она провела надо мной рукой, очень близко, и я ощутила, как
теплый след ее силы коснулся моей. Над грудью, над сердцем она остановила руку.
- Вот здесь дыра, будто не хватает какого-то куска. - Рука пошла ниже,
остановилась над бедрами или в нижней части живота - зависит от точки зрения. -
Здесь еще одна. И там, и там - чакры, важные энергетические точки тела. Опасно,
если не можешь закрыть их от магического нападения.
И снова у меня сердце забилось сильнее, чем надо было.
- Они закрыты. Я последние полгода над этим работала.
Леонора покачала головой, осторожно убирая руки.
- Если я правильно поняла слова твоего друга насчет
триумвирата силы, в который ты входишь, то эти места - как электрические
розетки в стене твоей ауры, а у тех двух тварей - вилки от них.
- Они не твари.
- Тед их описал в очень нелестных красках.
Я нахмурилась. Действительно, похоже было на Эдуарда.
- Теду не нравится, что у меня такие... близкие отношения с
монстрами.
- У тебя любовные отношения с обоими?
- Нет... то есть... - Я попыталась найти короткую версию. -
Я спала с ними обоими в разное время. То есть какое-то время я... встречалась с
ними обоими, но ничего хорошего не вышло.
- Почему?
- Мы стали вторгаться в сны друг друга. Думать мыслями друг
друга. Каждый раз после секса это становилось сильнее, будто узлы затягивались
еще туже.
Я замолчала - не потому, что все сказала, а потому, что
словами этого было не передать. И начала снова.
- Однажды, когда мы были втроем и просто разговаривали,
пытаясь разобраться, у меня в голове возникла мысль, которая не была моей. Или
я решила, что она не моя, но я не знала чья. - Я подняла глаза на Леонору,
пытаясь заставить ее понять, какой это был ужас.
Она кивнула, будто поняла, но следующие ее слова показали,
что главное она упустила.
- Ты испугалась.
- Ага, - произнесла я, подчеркивая каждый слог, чтобы
сарказм до нее дошел.
- Неподконтрольность, - сказала она.
- Да.
- Невозможность уединения.
- Да.
- Зачем ты приняла эти метки?
- Они бы погибли оба, если бы я этого не сделала. Мы все
могли погибнуть.
- Значит, ты это сделала для спасения жизни.
Она сидела, скрестив руки на коленях, непринужденно зондируя
мои парапсихические раны. Терпеть не могу людей, которые всегда собой довольны.
- Нет, я не могла потерять их обоих. Потерю одного я еще
могла бы пережить, но не обоих - если в моих силах было их спасти.
- И эти метки дали вам силу победить ваших врагов.
- Да.
- Раз тебе страшно от мысли, что ты разделяешь с ними свою
жизнь, то почему для тебя так много значит их смерть?
Я открыла рот, закрыла, потом заговорила снова:
- Наверное, я их любила.
- Любила. Прошедшее время. "Любила", не
"люблю"?
Вдруг на меня навалилась усталость.
- Я уже и не знаю. Просто не знаю.
- Если кого-то любишь, это ограничивает твою свободу. Если
любишь, жертвуешь приличной долей уединения. Если любишь, ты уже не просто сама
по себе, а половина пары. Думать или поступать по-другому - значит рисковать
утратить любовь.
- Но речь шла не об общей ванной или споре о том, кто с
какой стороны кровати будет спать. Они хотели разделить со мной мой разум, мою
душу.
- Насчет души - ты серьезно в это веришь?
Я откинулась на подушку, закрыла глаза.
- Не знаю. Думаю, что нет, но... - Я открыла глаза снова. -
Спасибо, что спасла мне жизнь. Если я когда-нибудь смогу отплатить тебе тем же,
я это сделаю. Но объяснять тебе нюансы своей личной жизни я не обязана.
- Ты абсолютно права. - Она расправила плечи, будто
отодвигаясь, и вдруг показалась не такой назойливой, а просто собранной,
деловой. - Вернемся к аналогии между дырами и электрическими розетками. То, что
ты сделала, - это замазывание, покрытие дыр штукатуркой. Когда тот хозяин,
Мастер, на тебя напал, его сила сорвала эту штукатурку и открыла дыры. Закрыть
их своей собственной аурой ты не можешь. Я себе даже не представляю, каких
усилий будет стоить наложить на них заплату. Тед говорил, что ты училась у
колдуньи.
Я покачала головой:
- Она скорее экстрасенс, чем колдунья. Это не религия, а
природные способности.
Леонора кивнула.
- Она одобрила тот способ, которым ты закрывала дыры?
- Я ей сказала, что хочу научиться закрываться от них, и она
мне помогла.
- Она тебе сказала, что это лишь временные заплаты?
Я мрачно покачала головой.
- У тебя вспыхивает враждебность каждый раз, когда мы
подходим к факту: ты, по сути, дала этим мужчинам ключи к своей душе. Закрыться
от них постоянно ты не можешь, а попытки это сделать ослабляют тебя, и их,
наверное, тоже.
- Значит, с этим нам и придется жить, - сказала я.
- Ты только что могла убедиться, что это не очень
благоприятствует жизни.
Вот тут я прислушалась.
- Ты хочешь сказать, что этот Мастер смог меня почти убить
из-за слабости моей ауры?
