- Что-то вроде, - осклабился он.
Я кивнула:
- О'кей. Когда выйду из больницы, первым делом наведаюсь в
штаб вампиров.
Лицо у него стало совершенно пустым.
- Эдуард, в чем дело?
- Тебе действительно нужен Бако?
- Я эту тварь почуяла в первый же день - или ночь - приезда.
И она меня ощутила и закрылась. С тех пор я так сильно ее не воспринимала, а мы
проезжали мимо того места, где это было. Бако тоже умеет ее ощущать, и он ее
боится. Так что да, я бы хотела с ним поговорить.
- Ты не думаешь, что за этим стоит он?
- Я ощущала силу этой твари. Бако силен, но не настолько.
Чем бы эта штука ни была, но это не человек.
Он вздохнул:
- Ладно. - И сказал, будто принял решение: - Бако говорит,
что ты должна с ним встретиться сегодня до десяти утра, иначе можешь вообще не
приходить.
Я поискала взглядом по палате и нашла часы. Было восемь.
- Черт! - сказала я.
- Док говорит, что тебе нужно пробыть здесь еще не меньше
суток. Леонора считает, что, если монстр опять на тебя нападет, ты не
выдержишь.
- Ты еще что-то хочешь сказать.
- Что мне очень не хотелось тебе это говорить.
Я начинала злиться.
- Меня не надо беречь, Эдуард. Я думала, что уж кто-кто, а
ты это понимаешь.
- И ты уверена, что готова это сделать?
Я чуть не сказала "да", но я была очень вымотана.
Такая усталость не имеет отношения к недосыпанию. У меня все болело, и не
только ушибы и порезы.
- Нет.
Он даже моргнул:
- Тебе должно быть очень хреново, раз ты так говоришь.
- Я бы подождала, но что-то напугало Бако. Если он сказал,
что встретиться надо до десяти, то так тому и быть. Может, эта страшная штука
собирается съесть его в одиннадцать. Мы же не можем такого пропустить?
- Я принес тебе одежду, она там, в холле. В приемном покое с
тебя срезали наплечную кобуру и наспинные ножны.
- Блин! - сказала я. - Ножны ведь были сделаны на заказ!
Он пожал плечами:
- Можешь заказать новые.
Он подошел к двери, высунулся и вернулся с сумкой в руках.
Обошел кровать с той стороны, где стоял стул Леоноры. С другой стороны было
слишком много всякой аппаратуры, чтобы там мог встать посетитель.
Открыв сумку, Эдуард стал вынимать оттуда вещи. Застегнутая
донизу черная рубашка не прилегала к ребрам плотно. Он выложил одежду
аккуратными стопками: черные джинсы, черная тенниска, черные носки, даже белье
в той же гамме.
- Зачем такой похоронный цвет?
- Темно-синие джинсы и тенниска изорваны в клочья. У тебя
осталось только черное, красное и лиловое. Сегодня нам нужно что-то темное,
внушительное.
- Поэтому ты тоже в черном? - спросила я, глядя, как
шевелится рубашка, когда он движется. Это не пистолет. И вряд ли ножи. Что у
него под рубашкой?
- К тому же на белом кровь видна.
- А что у тебя под рубашкой, Эдуард?
Он улыбнулся и расстегнул средние пуговицы. На груди у него
было что-то вроде портупеи, но не для пистолета. Это оказались металлические
предметы, для патронов великоватые, и с концами странной формы. Похоже на
миниатюрные металлические дротики...
- Это что-то вроде крошечных метательных ножей?
Он кивнул:
- Бернардо сказал, что, если ободранному выдрать глаз, ему
это не нравится.
- Я дважды тыкала им в глаза, и оба раза это их, по всей
видимости, дезориентировало. Но, честно говоря, я не думала, что Бернардо
заметил.
Он улыбнулся и стал застегивать рубашку.
- Его не следует недооценивать.
- И ты действительно можешь попасть такой штукой в глаз?
Эдуард вытащил из гнезда ножичек и легким движением руки
послал его в стену. Лезвие воткнулось в крошечный кружок узора обоев.
- Я бы даже в сарай не попала.
Эдуард вытащил лезвие из стены и сунул обратно в гнездо.
- Ты можешь даже собственный огнемет получить, если хочешь.
- Ух ты! И ведь сегодня даже не Рождество.
Он улыбнулся:
- Нет, скорее что-то вроде Пасхи.
Я нахмурилась:
- Кажется, я не поняла.
- Ты же воскресла из мертвых, разве тебе не говорили?
- Что?
- У тебя три раза останавливалось сердце. Рамирес заставлял
его работать непрямым массажем до приезда докторов. Потом они тебя два раза
теряли. И третий раз тоже, когда Леонора Эванс уговорила их дать ей попробовать
спасти тебя с помощью какой-то древней религии.
У меня вдруг сильно забилось сердце, и ребра отзывались
болью на каждый удар.
- Ты пытаешься меня напугать?
- Нет, просто объясняю, при чем тут Пасха. Помнишь -
"Христос воскресе из мертвых"?
- Поняла, поняла.
Я вдруг испугалась и обозлилась. Первое у меня редко бывает
без второго.
- Если ты все еще в это веришь, я готов поставить свечку или
две.
- Я подумаю. - В моем голосе послышалось раздражение.
Он снова улыбался, и я уже начинала не верить его улыбке, да
и вообще все в нем казалось лживым.
- А может, надо спросить Леонору, кого она призывала на
помощь, чтобы тебя вернуть? Может, надо не свечку ставить в церкви, а паре
цыплят снести головы?
- Ведуньи не приносят жертвы для вызова силы.
Он пожал плечами:
- Извини. В школе наемных убийц не преподают сравнительного
религиоведения и метафизики - тоже.
- Ты меня напугал, напомнил, как мне здорово досталось, а
теперь дразнишь. Ты хочешь, чтобы я отсюда встала и поехала к Бако, или нет?
Он вдруг стал совершенно серьезен, и последние крупицы
веселья испарились с его лица, как снежинки с горячей плиты.
- Я хочу, чтобы ты делала все, что считаешь нужным. Раньше я
думал, что хочу добраться до этого сукина сына любой ценой. - Он тронул мою
руку, лежащую поверх простыни, - не взял, только дотронулся и убрал руку. - Я
ошибался. Есть цена, которую я платить не желаю.
Я не успела придумать, что сказать, как он уже повернулся и
вышел. Я даже не знала, что меня больше сбивало с толку: новый поворот дела или
новый и более эмоциональный Эдуард.
Краем глаза я глянула на часы. Черт. Остается час сорок,
чтобы одеться, выбраться из больницы вопреки указаниям врачей и доехать до
"Лос дуэндос". На пререкания с доктором Каннингэмом ушло бы больше
времени.
