- Привет, Ники! - сказала я.
Он только с третьей попытки сумел ответить:
- Анита.
- Я приехала до десяти.
Положив руки на стойку, я оперлась на них подбородком, чтобы
ему не пришлось выворачивать голову. От этого движения заболела спина, но
почему-то мне хотелось быть на уровне глаз Ники Бако. Импровизированная
громоздкая повязка мешала, но я хотела держать руку поднятой вверх. Вблизи вид
у Ники был еще хуже. Один глаз полностью закрылся, почернел и налился кровью.
Нос вроде бы сломан, и при дыхании из него шли пузыри крови.
- Он слишком рано вернулся в город.
- Это я поняла. Ты очень плохо себя вел, Ники. Разозлить
своего Ульфрика, устроить закулисную борьбу за власть, хотя ты всего лишь
человек, даже не вервольф, и еще вот эта тварь. Это не вуду. Каким чертом ты
это сделал?
- Магия постарше вуду, - ответил он.
- Что за магия?
- Ты вроде хотела говорить о монстре, который убивает
невинных людей?
Голос его был сдавленным, полным боли. Вообще-то я
противница пыток, но сейчас я не испытывала особой жалости к Ники. Я видела его
создание, ощущала страдания его компонентов. Нет, не было у меня к Ники ни капли
сочувствия. Никакой пыткой он не искупит то, что он сделал. Во всяком случае,
при жизни. Ад может оказаться для Ники Бако очень скверным местом. Я верила,
что у божества больше чувства справедливости и иронии, чем у меня.
- О'кей. Так что ты реально знаешь об этой твари?
Он лежал на стойке с привязанными к ногам руками, кровь
текла изо рта, и говорил так, будто сидит за удобным письменным столом. Если не
считан, время от времени стонов боли, которые несколько портили этот эффект.
- Я ощутил ее, кажется, лет десять тому назад. Ощутил, что
она бодрствует.
- В каком смысле?
- Ты же это существо тоже ощутила разумом? - спросил он, и
на этот раз я услышала в его голосе страх.
- Ага.
- Поначалу оно было вялым, будто спит или в оковах, давно
уже дремлет. И с каждым годом оно становилось сильнее.
- Почему ты не сказал полиции?
- Десять лет назад в полиции не было ни ведьм, ни
экстрасенсов. А я уже имел судимости к тому времени. - Он прокашлялся и сплюнул
на стойку зуб и сгусток крови. Я непроизвольно подняла голову, и Ники пришлось
чуть повернуть шею. - И что я мог им сказать? Что существует эта тварь, этот
голос у меня в голове, и он крепчает. Я тогда еще не знал, что она может
сделать. И что это вообще такое.
- И что же это?
- Это бог.
Я подняла брови.
- Когда-то его почитали как бога. И он снова хочет
поклонения. Он говорит, что богам нужны приношения, чтобы выжить.
- И все это от голоса у тебя в голове?
- Мне эта тварь десять лет что-то шептала. А что ты узнала
всего за несколько дней?
Я задумалась. Я знала, что оно убивает ради еды, не ради
удовольствия. Хотя наслаждается бойней, это я тоже ощутила. Я знала, что эта
тварь боится меня и хочет меня. Боится усиления противной стороны еще одним
некромантом и хочет выпить мою силу. И выпила бы, не помешай ей Леонора.
- Почему оно начало убивать сейчас? Через десять лет?
- Не знаю.
- Почему оно одних рубит в куски, а с других сдирает кожу?
- Не знаю.
- Что оно делает с теми частями тела, которые уносит с места
убийства?
За эти слова полиция меня не похвалила бы. Я сообщила детали
расследования лицу, в расследовании не участвующему. Но я больше хотела
получить ответы, чем соблюсти осторожность.
- Не знаю.
Он снова закашлялся, но ничего на сей раз не выплюнул.
Отлично. Если бы он продолжал плеваться кровью, я бы встревожилась, нет ли у
него внутренних повреждений. Убеждать стаю везти его в больницу мне не
хотелось. Вряд ли бы вышло.
- Где оно?
- Я там никогда не был. Но я понимаю: то, что убивало людей,
- это не бог. Он сам все еще заключен там, где очнулся. Все убийства совершали
его слуги, а не он.
- Что ты говоришь?
- А то, что если ты думаешь, будто сейчас дело плохо, так ты
еще ничего не видела. Я его ощущаю во тьме - он лежит как раздутая тварь,
наполненная силой. Набравшись силы сполна, эта тварь восстанет, и тогда миру
небо с овчинку покажется.
- Почему ты мне это раньше не сказал?
- Ты привела с собой полицию. Если ты меня им выдашь, я
покойник. Ты видела, что я делаю. Даже присяжных не надо будет собирать.
Он был прав.
- Когда все это кончится, ты должен будешь разобрать это
создание. Ты должен освободить эти души. Согласен?
- Когда снова смогу ходить. Согласен.
Я посмотрела на его ноги и увидела что-то, распирающее
штанины. Кость ноги, сложный перелом. Господи Боже мой. Бывают дни, когда камнями
можно кидаться во все стороны, и даже не знаешь, откуда начать.
- Есть имя у этого бога?
- Он себя называет Супругом Красной Жены.
- Это наверняка перевод на английский.
- Похоже, он знает то, что знают его жертвы. Когда он пришел
ко мне, он говорил по-английски.
- Так что, ты думаешь, он давно там находится.
- Я думаю, он всегда там был.
- В каком смысле - всегда? Вечность или просто очень, очень
долго?
- Я не знаю, сколько времени он там.
Ники закрыл здоровый глаз, будто устал.
- Ладно, Ники, о'кей. - Я повернулась к Ульфрику. - Он
говорил правду?
Вервольф кивнул:
- Он не лгал.
- Отлично. Благодарю тебя за гостеприимство и, пожалуйста,
не убивай его. Он нам может понадобиться в ближайшие дни, чтобы помочь убить
эту тварь, не говоря уже о том, чтобы освободить души членов твоей стаи.
- Я его пока бить не буду.
Пожалуй, я приблизилась к желаемому результату:
"Конечно, мы его отпустим и проследим, чтобы его больше не трогали".
- Отлично. Будем в контакте.
Когда мы шли к двери, Эдуард не отходил от меня. Руку он мне
не предложил, но держался достаточно близко, чтобы подхватить меня, если я
оступлюсь. Бернардо уже открыл двери, Олаф только смотрел, как мы идем к
выходу. На ступеньках у двери я споткнулась, и Олаф поддержал меня под руку. Я
посмотрела ему в глаза и там увидела не почтительность, не уважение, а...
голод. Желание такое сильное, что оно перешло в физическую потребность, в
голод.
