- Ники, мы знаем, что за монстра ты сделал. Мы знаем, что ты
сотворил. Помоги нам поймать эту тварь, пока она больше никого не убила.
- И что дальше? - спросил Ники. - Я знаю закон. Жизнь в
тюрьме не светит таким, как я, - применившим магию для убийства. Смертный
приговор мне обеспечен. Вам нечего мне предложить, Рамирес.
Я оттолкнулась от стены и тронула Рамиреса за руку. Он
посмотрел на меня, и на его лице уже выражалась досада. Ему сообщили, что сюда
едет лейтенант Маркс, и он хотел расколоть Бако до прихода Маркса, чтобы
заслуга была его, а не лейтенанта. Политика, конечно, но в полицейской работе
ее полно.
- Я могу задать вопрос, детектив?
Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул.
- Да, конечно.
И отошел, освобождая мне место у кровати.
Я посмотрела на Ники. Кто-то приковал его за руку к спинке
кровати. Я не думала, что это необходимо, когда есть вытяжение, но этот
наручник можно будет использовать.
- Что сделает Супруг Красной Жены, если узнает, что ты выдал
его тайное убежище?
Он уставился на меня, и даже сквозь темные очки была видна
ненависть в его глазах. И еще было заметно, как быстро стала подниматься и
опускаться у него грудь, как забился пульс на шее. Он перепугался.
- Ответь, Ники.
- Он меня убьет.
- Как?
Он нахмурился:
- В каком смысле - как?
- Я имею в виду - каким способом? Как он будет тебя убивать?
Ники поерзал в кровати, пытаясь найти удобное положение.
Нога держала его крепко, и он дергал прикованную руку, дребезжа браслетом
наручника вдоль прута спинки. Сегодня ему не суждено поудобнее устроиться.
- Он, наверное, пошлет своего монстра. Разрежет меня и
выпотрошит, как всех прочих.
- Его прислужник крошил всех ведунов или экстрасенсов, а с
обычных людей сдирал кожу. Так?
- Если ты такая умная, можешь меня не спрашивать. Ты уже
сама знаешь все ответы.
- Не все. - Я тронула прут кровати, к которому он был
прикован, взялась руками с обеих сторон, так что наручник не сдвинуть. - Я
видела эти тела, Ники. Очень неприятный способ уходить, но есть вещи и похуже.
Он сухо засмеялся:
- Выпотрошить заживо - хуже трудно что-нибудь придумать.
Я сняла очки и дала ему увидеть мои глаза.
У него пресеклось дыхание. Он уставился на меня, глаза у
него полезли из орбит, горло перехватило.
Я тронула его за руку, и он завопил:
- Не трогай меня! Черт побери, не трогай!
Он дергал и дергал наручник, будто это могло ему помочь.
Рамирес подошел с другой стороны кровати и поглядел на меня.
- Я ему ничего плохого не делаю, Эрнандо.
- Уберите ее от меня на хрен!
- Скажи нам, где этот монстр, и я ее вышлю из палаты.
Ники глядел на меня, на него, и теперь я видела у него на
лице страх. Тут даже вампирское зрение не нужно было.
- Вы этого не сделаете. Вы ведь копы.
- Мы ничего и не делаем, - сказал Рамирес.
Ники снова таращился на меня.
- Вы копы. Вы меня можете казнить, но не пытать. Это закон.
- Ты прав, Ники. Полиции запрещено пытать арестованных. - Я
наклонилась поближе и шепнула: - Но я же не из полиции?
Он снова начал дергать цепь, греметь ею по пруту во все
стороны.
- Немедленно уберите ее от меня! Я требую адвоката.
Немедленно адвоката!
Рамирес обернулся к двум патрульным у двери:
- Пойдите вызовите адвоката для мистера Бако.
Копы переглянулись.
- Оба? - спросил один.
- Оба, - кивнул Рамирес.
Они снова переглянулись и направились к двери. Тот, что
повыше, спросил:
- И сколько времени должен занять телефонный разговор?
- Сколько-то. И когда вернетесь, постучите.
Патрульные вышли, остались только Эдуард, Рамирес, Ники и я.
Ники уставился на Рамиреса:
- Рамирес, вы же отличный коп. Я про вас никакой грязи не
слыхивал. Вы ей не дадите меня пытать. Вы же нормальный мужик, Рамирес! Не
давайте ей меня пытать!
Он говорил быстро и высоко, но с каждым повторением он был
все больше уверен в себе, уверен, что добропорядочность Рамиреса будет ему
щитом.
В одном он, наверное, был прав. Рамирес не даст мне его
тронуть, но я хотела, чтобы Рамирес дал мне его напугать.
Я потянулась, будто погладить его по щеке. Он отдернулся.
- Рамирес, мать твою, забери ее от меня, будь человеком!
- Я буду поблизости, Анита, нужен буду - позовешь.
Он отошел от кровати и сел в дальнем углу палаты рядом с
Эдуардом.
- Рамирес!! - отчаянно крикнул ему вслед Ники.
Я тронула его губы пальцами, и он под этим ласковым
прикосновением застыл. Медленно двинулись его глаза, очень медленно заглянули в
мои.
- Ш-ш-ш, - прошептала я, наклоняясь к нему губами, будто
поцеловать в лоб.
Он открыл рот, резко набрал воздуху и завопил. Я взяла его
лицо в ладони, как делал Пинотль, но я знала, что руки мне не нужны. Я могла
высосать его поцелуем.
- Молчи, Ники, молчи.
Он заплакал.
- Пожалуйста, пожалуйста, не надо!
- И вервольфы тоже так тебя умоляли? А, Ники?
Я свела ладони, сделав ему губки бантиком.
- Да, - произнес он сдавленными губами. Мне пришлось
заставить себя отпустить его, иначе остались бы следы. Нет, отметин оставлять
нельзя. Нельзя давать Марксу повода прицепиться к Рамиресу.
Я оперлась руками на прут кровати, к которому Ники был
пристегнут. Он отодвинул руку на длину всей цепи, но не дергался. Только
смотрел на меня, как мышь на кошку, когда знает, что бежать некуда. Я
наклонилась к нему. Это было небрежное, очень естественное движение, но мое
лицо приблизилось к нему настолько, что он теперь видел лишь его.
- Сам видишь, Ники, бывают вещи и похуже.
- Я тебе нужен, чтобы вернуть тех. Мы с тобой можем вернуть
их к жизни.
- Сам видишь, ты мне больше не нужен. Я теперь знаю, как все
это проделать. - Я перегнулась, приподнявшись на цыпочки, руки на перилах
кровати, подалась к нему, будто хотела шепнуть в ухо: - В ваших услугах более
не нуждаются.
- Умоляю, - шепнул он.
