Я заговорила, так близко придвинув к нему лицо, что ощущала
теплую волну собственного дыхания.
- Врачи удостоверят твою смерть, Ники. Тебя где-нибудь
закопают в ящике, и ты будешь слышать каждую лопату земли, упавшую на крышку
гроба. Ты будешь лежать в темноте и вопить безмолвно, и никто тебя не услышит.
Может, придется нефритовую бусинку зашить тебе в рот, чтобы ты лежал тихо.
Слезы текли у него по щекам, но лицо его было пусто, будто
он не знал, что плачет.
- Говори, где твой хозяин, Ники, или, клянусь, тебе придется
хуже смерти.
Я очень нежно поцеловала его в лоб.
Он заскулил.
Я поцеловала его в кончик носа, как ребенка. Нависла над его
ртом.
- Рассказывай, Ники.
Я опустила губы ниже, они соприкоснулись с его губами, и
Ники резко отвернулся.
- Я расскажу. Я все расскажу!
Я отодвинулась от кровати, пропуская Рамиреса.
Зазвонил телефон. Эдуард вытащил из заднего кармана оживший
сотовый и вышел разговаривать в холл.
Голос у Рамиреса был не очень довольный:
- Что значит - не можете рассказать, как туда добраться?
Блокнот у него был раскрыт, перо наставлено, но ничего не
записано.
Ники выставил руки, будто отгораживаясь от меня.
- Я вам клянусь, что могу вас туда отвести, но объяснить,
как проехать, да еще как найти, - не могу. Я же не хочу вас посылать наобум,
чтобы вы его не нашли. Вы тогда все свалите на меня, а я не виноват.
Рамирес посмотрел на меня. Я кивнула. Он был слишком
перепуган, чтобы врать, и слишком глупая была бы причина, чтобы ее сочинить.
- Я вас могу к нему отвести. Если мы туда попадем, я вас к
нему отведу.
- Конечно. Если ты там будешь, сможешь предупредить своего
хозяина.
- Я и не думал!
Но цвет кожи у него изменился, чаще стало дыхание, глаза
чуть забегали.
- Врешь.
- Ладно, вру. Но дурак я был бы, если бы не попробовал
сбежать. Меня же хотят убить, Анита. Чего же мне не попытаться?
Да, здесь он был прав.
- Вызовите Леонору Эванс. Она колдунья. Пусть она его
отгородит, чтобы он со своим хозяином мог связаться только воплем.
- А вопль куда девать? - спросил Рамирес.
- Заткните ему рот кляпом, когда надо будет.
- Ты доверяешь эту работу Леоноре Эванс?
- Она мне жизнь спасла. Так что да.
Рамирес кивнул:
- О'кей, я ей позвоню. - Он посмотрел на шнуры вытяжения. -
Врачи не захотят его сегодня никуда отпускать.
- А ты с ними поговори, Эрнандо. Объясни, что поставлено на
карту. И вообще что толку его лечить, если его тут же казнят?
Рамирес посмотрел на меня:
- Очень бездушные слова.
- Но все равно правдивые.
Эдуард постучал и просунулся в дверь, только чтобы сказать:
- Ты мне нужна.
Я посмотрела на Рамиреса.
- Наверное, теперь мы можем взять эту работу на себя, -
сказал он.
- С удовольствием.
Я надвинула темные очки и вышла в холл к Эдуарду. По его
лицу я сразу же поняла: случилось что-то серьезное. У него это было видно не
так, как обычно бывает, но видно - натянулась кожа возле глаз, он держался
как-то осторожно, будто опасался резких движений, чтобы не разбиться. Даже я
бы, наверное, не заметила этого, не будь у меня зрения вампира.
- В чем дело? - спросила я, подходя поближе, потому что вряд
ли его слова предназначались для ушей полиции. У него это редко бывало.
Он взял меня под руку и отвел в сторону, подальше от
патрульных, которые таращились в нашу сторону.
- У Райкера дети Донны. - Он сжал мне пальцы, и я не сказала
ему, что это больно. - Питер и Бекки. Он их убьет, если я тебя к нему не
привезу немедленно. Он знает, что мы в больнице. Дает мне час доехать, потом
начинает их пытать. Если через два часа мы там не будем, он их убьет. Если мы
приведем за собой полицию, он их убьет.
Я взяла его за руку. Почти любого другого из своих друзей я
бы обняла.
- Как Донна?
Он вроде бы заметил, что впился в мою руку, и отпустил.
- Донна сегодня на собрании своей группы. Я не знаю, жива ли
нянька, но Донны еще два или три часа дома не будет. Она не знает.
- Поехали, - сказала я.
Мы повернулись, и вслед нам крикнул Рамирес:
- Куда вы собрались? Я думал, вы захотите присутствовать.
- Срочное личное дело, - ответил Эдуард, не останавливаясь.
Я обернулась, идя задом наперед и пытаясь при этом говорить:
- Через два часа позвони домой Теду. Звонок будет передан на
его сотовый телефон. Мы присоединимся к твоей охоте на монстра.
- А почему через два часа? - спросил он.
- Наше срочное дело будет к тому времени улажено, - сказала
я, цепляясь за руку Эдуарда, чтобы не упасть, идя спиной вперед.
- Через два часа все это уже может кончиться, - предупредил
Рамирес.
- Извини. - Эдуард протащил меня через двери в следующую
секцию холла, и она за нами закрылись. Он уже набирал номер на сотовом. - Скажу
Олафу и Бернардо, чтобы встретили нас на повороте к дому Райкера.
Я не знаю, кто из них подошел к телефону, но Эдуард
продиктовал длинный список, что с собой привезти, и заставил его записать. Мы
уже вышли из больницы, прошли на парковку и садились в "хаммер",
когда он защелкнул телефон.
Вел машину Эдуард, а мне оставалось только размышлять. Не
очень удачное занятие. Мне вспомнился май, когда бандиты похитили мать и
младшего брата Ричарда. Нам прислали коробочку с локоном брата и пальцем
матери. Все, кто их хоть пальцем тронул, теперь мертвы и не тронут больше
никогда и никого. Только о двух вещах я сожалела: первое - что не успела
вовремя и не спасла их от пытки, и второе - что бандиты слишком быстро умерли.
Если Райкер тронет Питера или Бекки... вряд ли мне захочется
видеть, что сделает с ним Эдуард. По дороге я молилась: "Господи,
пожалуйста, пусть их не тронут. Пусть они будут невредимы". Райкер мог и
соврать. Они оба могут быть мертвы, но я так не думала - быть может, потому,
что тогда и мне предстоит умереть. Я вспомнила Бекки в платье с подсолнухом, с
веточкой сирени в волосах, и как она смеется на руках у Эдуарда. Я видела
угрюмое презрение Питера, когда Эдуард и его мать касались друг друга.
Вспомнила, как Питер попер на Рассела в ресторане, когда тот стал угрожать
Бекки. Храбрый мальчуган. И я пыталась не думать о том, что с ними происходит
прямо в эту минуту.
