- Сколько ты выжимаешь?
- Три девяносто.
- Ого! Впечатляет.
Он вроде как был польщен. Микки - опасный тип, но если дело
не дойдет до драки, то он здесь слабое звено. Забияка слишком хорошо выполняет
приказы, Саймон есть Саймон. Двойка выглядит безобидно, но что-то есть
страшноватое в его мечтательных глазах. Может, я ошибаюсь, но я бы предпочла
иметь дело с Микки - во всяком случае, кто кого обдурит. Кто кому руку положит
- тут лучше иметь дело с Двойкой.
Микки шел вверх по лестнице, держа меня на руках, без
малейшего усилия. Я чувствовала, как работают его ножные мышцы. Снова то же
ощущение колоссальной силы и быстроты.
- А что означает Микки? - спросила я.
- Ничего.
- Саймон свою кличку объяснил, и я просто хотела знать, что
значит твоя.
Ответил Двойка:
- Это от Микки-Мауса.
- Двойка, заткнись.
- У него на заднице татуировка Микки, - пояснил Двойка,
будто и не слыша.
У Микки потемнело лицо, и он повернулся сердито к Двойке. Я
только постаралась ничего на лице не выразить. Каким надо быть дебилом, чтобы у
себя на заднице нарисовать Микки-Мауса? Нет, не вслух. Эти ручищи продолжали
меня держать. Если бы не метки, он бы наверняка убил меня тем ударом. Нет, я не
хотела, чтобы Микки на меня злился.
Площадка и второй марш. Микки даже не замедлил шага на
площадке, просто пошел дальше. И ноги его двигались так же легко. И дыхание не
стало тяжелее. Вообще у него дыхание было ровное. Какие бы дефекты у Микки ни
были, к спортивной форме они не относились.
Я это ему сказала и спросила:
- И бегаешь каждый день?
- По пять миль. А как ты угадала?
- Многие бодибилдеры на твоем месте уже сдохли бы. Они
пренебрегают развитием выносливости, а ты как отлично смазанная машина. Даже не
запыхался.
Что-то есть очень интимное, когда тебя несут в таких
ручищах. Вспоминаешь раннее детство, может быть, руки родителей.
Руки Микки сжались сильнее, и одна из них начала поглаживать
мне бедро. Я не велела ему перестать. Опыт мне подсказывает, что если мужчина
заинтересован в сексе с тобой, то он задумается, если придется убить тебя до
секса. Это правило не всегда срабатывает, но чаще срабатывает, чем нет. Фокус в
том, чтобы заставить мужчину думать больше о сексе, чем об убийстве, и это
приводит его в некоторое замешательство. А замешательство среди врагов было нам
просто необходимо.
Мы оказались в широком белом коридоре, который тянулся по
всему верхнему этажу дома. По сторонам коридора шли белые двери с серебряными
ручками, и они ничем не отличались друг от друга. Саймон направился к дальней
двери, за ним Микки со мной на руках. Следом шел Двойка, дальше последние ступени
проходил Эдуард, конвоируемый Забиякой, который держался так, чтобы его нельзя
было достать ни рукой, ни ногой. Ребята свое дело знали, а я к этому не
привыкла. Даже когда я имела дело с вервольфами или вампирами, среди них
профессионалов не было. И никогда я не встречала профессионалов настолько
профессиональных. Это давало нам возможность отгородиться от плохих и
безнадежных.
Саймон открыл дверь. Мы пришли. Мы все еще живы. Ночь еще
сулит какие-то шансы.
Глава 56
Микки поставил меня на пол, покрытый очень красивым
персидским ковром. Он еще держал меня за плечи, будто это он сам придумал меня
нести. Я слегка стиснула ему руку перед тем, как шагнуть от него прочь. Не из
блядовитости, а чтобы оставить ему надежду на случай, если он вдруг окажется
полезным.
Комната была похожа на кабинет преуспевающего ученого.
Древние карты на стенах. Полки, занимающие почти все свободное место на стенах;
полно книг, с виду читаемых и используемых. И на большом столе с кожаным
покрытием раскрытые книги, закладки, заметки на полях - будто мы оторвали
кого-то от научной работы.
А за столом сидел мужчина - крупный и высокий, широкий в
плечах. Не то чтобы толстый, скорее толстеющий. Он поднялся и двинулся нам
навстречу, улыбаясь и протягивая руку. Двигался он уверенно и легко, широким
шагом, как бывший спортсмен, несколько сдавший от размеренной жизни. Темные
волосы, подстриженные очень коротко, на макушке почти вылезли. Руки большие, и
лишний вес уже стал сказываться на них - кольцо колледжа врезалось в палец. Его
мозолистые ладони говорили, что этот человек не чурался физического труда, но
мозоли несколько мягчали по краям, сливаясь с кожей. Наверное, теперь он
перестал делать черную работу сам.
Мужчина сжал мне руку двумя своими, хотя в одной его могли
поместиться две мои.
- Как я рад вас видеть, миз Блейк!
Можно подумать, меня сюда пригласили, а не затащили
шантажом.
- И я рада, что хоть кто-то из нас рад.
Он улыбнулся шире и выпустил мою руку.
- Прошу прощения за эту театральность. Саймон мне позвонил и
сказал, что Микки вроде бы сломал вам шею. Я так рад, что он преувеличил.
- Не очень преувеличил, мистер Райкер.
- А как вы себя чувствуете? Достаточно хорошо, чтобы
выполнить заклинание? Мы можем сначала принести вам чаю, дать отдохнуть.
Я выдавила из себя улыбку.
- Я благодарна вам за столь цивилизованное поведение, и кофе
- это было бы отлично, но где дети?
Он покосился мимо меня на Эдуарда. Тот все еще держал руки
сцепленными на шляпе - хоть не поставили опять на колени.
- Ах да, дети.
Мне не понравился его тон. Будто сейчас он сообщит плохие
новости.
- Где они? - спросил Эдуард, и Забияка снова двинул его по
спине прикладом. Эдуард покачнулся и не сразу выпрямился снова. Руки он со
шляпы не снял, будто не хотел давать повода снова его ударить.
- Вы обещали, что их не тронут, - напомнила я.
- Но вы опоздали.
- Нет, - сказал Эдуард.
- Не надо, - успела я произнести, когда Забияка замахнулся.
Он все равно ударил. Черт, плохо. Я повернулась к Райкеру: - Ваши жестокие
выходки все сильнее убеждают меня, что вы не собираетесь отпускать нас живыми.
- Заверяю вас, миз Блейк, что имею твердое намерение вас
отпустить.
- А остальных?
Он слегка пожал плечами и вернулся за стол.
- К несчастью, мои люди считают, что мистер Форрестер
слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Я об этом искренне сожалею. - Он
снова сел в уютное вращающееся кресло, устроил локти на подлокотниках, сплел
толстые пальцы. - Но перед смертью он будет нам весьма полезен. Если вы
проявите упрямство, мы отыграемся на мистере Форрестере. Поскольку мы все равно
собираемся его убить, с ним можно делать все, что мы захотим, так как это не
имеет значения.
