Он тронул мое лицо, и на этот раз я не стала уворачиваться.
Пальцы его исследовали мои черты, деликатно, нежно. И глаза уже не были
спокойными. Нет, в них была тревога.
Он наклонился ко мне, будто собирался поцеловать, и ресницы
на его руках затрепетали бабочками у меня вдоль тела. Я тихо взвизгнула.
- В чем дело? - отодвинулся он.
- Даже и не знаю. Отрезанные веки трепещут по коже, кишки у
тебя на поясе ползают змеями, языки из твоего ожерелья пытаются меня лизнуть. И
ты еще спрашиваешь?
- Но ты не должна этого замечать, - сказал он. - Ты должна
видеть меня красивым и желанным.
Я пожала плечами, насколько это было возможно со скованными
над головой руками.
- Извини, но твой наряд этому сильно мешает.
- Тлалоци! - позвал он.
- Да, повелитель?
Человек в шортах вышел вперед и упал перед ним на колено.
- Почему она не видит, как я чудесен?
- Очевидно, аура твоей божественности не действует на нее.
- Почему?
И снова гнев прозвучал в его голосе и отразился на только
что мирном лице.
- Я не знаю, повелитель.
- Ты сказал, что она может заменить Ники Бако. Ты сказал,
что она такая же наугули, как и он. Ты сказал, что она отмечена прикосновением
магии, и это аромат моей магии привлек к ней кецалькоатля. Но вот она лежит под
прикосновением рук моих и ничего ко мне не чувствует. Это невозможно, если она
отмечена моей магией.
Я подумала, что это может быть и не его магия, но вслух
говорить не стала. А что, если это работа Итцпапалотль? Стоящее передо мной
существо чуть не убило меня на расстоянии. Он ворвался в мой разум, захватил
меня, и я не могла ему помешать. Сейчас он меня касается непосредственно, явно
пытается что-то надо мной сделать, и не получается. Произошла только одна
перемена - меня на время заполнила сила Итцпапалотль. Неужели это все от ее
воздействия?
Тлалоци встал, не поднимая головы.
- Здесь против нас действует мощная магия, повелитель.
Сначала мы потеряли Ники Бако, и теперь глаза этой женщины закрыты для твоего
образа.
- Она должна быть открыта моей силе, иначе она не может быть
совершенной жертвой, - сказал Супруг Красной Жены.
- Я знаю, повелитель.
- Ты маг, Тлалоци. Как нам обезвредить эту магию?
Маг задумался. Прошло несколько минут. Я старалась лежать
тихо, не привлекая к себе внимания. Наконец Тлалоци поднял глаза.
- Чтобы поверить в твое видение, она должна поверить в тебя,
повелитель.
- Как мне убедить ее, что я бог, если она не ощущает моей силы?
Это был хороший вопрос, и я терпеливо ждала, пока Тлалоци
ответит. Чем дольше он будет думать, тем больше времени я выиграю. Рамирес
спешит на помощь. Мне надо было в это верить, потому что другого выхода не
было, разве что я как-то найду способ уговорить их развязать меня.
Ручка-нож все еще оставалась у меня в кармане. Я вооружена,
если только смогу освободить руки и если стальное лезвие его ранит. Конечно,
есть еще четверо помощников, и Тлалоци, и армия трупов с содранной кожей. Если
с богом удастся покончить, то придется заняться и остальными тоже. Они,
наверное, будут недовольны, если я убью их бога. Только я пока никак не могла
сообразить, как это сделать.
Если Рамирес с кавалерией не прибудет, я крупно влипла.
Эдуард на этот раз не ищет меня. Впервые с тех пор, как я пришла в себя, я
подумала, жив ли Эдуард. Господи, пусть он будет жив. Но жив Эдуард или нет, в
спасательной операции он сегодня участвовать не будет. Я призналась себе, что в
этой ситуации помощь мне нужна, а единственная моя надежда - Рамирес и полиция.
В больнице он опоздал. Если он опоздает сегодня, я, пожалуй, жаловаться уже не
буду.
Тлалоци отвел своего бога чуть в сторону от меня. Наверное,
хотел ему что-то сказать, чтобы я не слышала. А какая им разница, слышу я или
нет? Что им от меня скрывать? Они с радостью мне сообщили, что меня убьют.
Значит, им уже ни к чему особо церемониться с моими чувствами. Тогда в чем же
дело?
Супруг Красной Жены расстегнул ожерелье из языков и отдал
его жрецу. Потом снял стальной нагрудник, и один из парней в чужой коже
выступил вперед и в коленопреклоненной позе принял его. Бог снял юбку из кишок,
и ее принял второй прислужник. Хозяин даже не просил их помогать, но явно
предполагал, что кто-то рядом окажется. Он олицетворял собой полнейшую надменность,
да еще с очень ранимым самолюбием, и эта надменность никогда еще не
подвергалась испытанию во внешнем мире. Он был как та принцесса из волшебной
сказки, воспитанная в башне из слоновой кости, которая только и слышала от
своего окружения, как она красива, как добра, как умна, пока не пришла ведьма и
не наложила заклятие. Может, я могу сыграть роль ведьмы, хотя в заклятиях я ни
ухом ни рылом. Тогда, может, мне сыграть принца, который бога из этой башни
выведет? Сейчас мне не особенно приходилось перебирать роли.
Бог был одет в макслатль, как почти все окружение
Обсидиановой Бабочки, только этот макслатль был черным, а спереди у него была
тяжелая бахрома из золотых нитей. На ногах у бога были сандалии с бирюзой,
которые я не заметила, пока он был одет в отрезанные части тел. Забавно, как от
испуга не замечаешь деталей.
Он пошел ко мне, излучая на каждом шаге уверенность в себе.
Макслатль открывал все его тело сбоку от пояса до сандалий. Очень неплохо
смотрелось бедро, но знаете поговорку: "Красота не в глазах, а в
поступках"?
- Так лучше? - спросил он непринужденно, с легким
поддразниванием, снова глядя умиротворенными глазами, как будто все получалось
так, как он и предвидел, и непонятно даже, почему может быть иначе.
Итцпапалотль тоже была самоуверенной, но не умиротворенной.
- Намного лучше, - ответила я.
Подумала было добавить, как я люблю смотреть на почти голых
мужчин, но к такому очевидно сексуальному тону я решила прибегнуть, если
другого выхода не окажется.
Он подошел и снова остановился возле меня. Веки на руках его
все еще подмигивали мне - наобум и отрешенно, - как неземные светлячки.
- Так намного лучше, - сказала я. - А ты не можешь
что-нибудь сделать с этими глазами у тебя на руках?
Он снова нахмурился:
- Они от меня неотделимы.
- Да, я вижу, - сказала я.
- Но их не надо бояться.
- Тебе виднее.
- Я хочу, чтобы ты знала меня, Анита.
Впервые он назвал меня по имени. Я думаю, что до этой минуты
он его и не знал. Конечно, его знала Полина.
Супруг Красной Жены потянулся к моему правому запястью и
убрал кусочек металла, замыкавший наручник.
